Цветок пустыни
Шрифт:
— Это он сам сказал вам про девушку? — насторожился Йейт.
— Да.
— И когда вам стало известно о ней? Как долго вы жили с этим знанием?
— Ой, да все время. То есть, я хочу сказать, с тех пор, как я познакомилась с Крисом. У них с этой девушкой возникло какое-то недоразумение, и до тех пор, пока она совершенно неожиданно не написала ему письмо, это случилось уже после того, как он потерял зрение, Крис не хотел признаваться, что всегда помнил ее.
— Значит, я оказался не прав, и не нужно было прикладывать много сил, чтобы убедить его вернуться к ней?
— На самом деле
— Вы должны простить меня за то, что я проверяю вас, — перебил Роджер Лиз, — заставляя рассказывать то, что мне и так уже известно. Я хочу сказать, что Соупер рассказал Фремье про эту девушку и что это из-за нее он изменил свое решение не возвращаться в Англию. Но он добавил также, что это вы убедили его, а поскольку с вашей стороны это выглядело до некоторой степени донкихотством, мне захотелось выслушать вашу версию события.
— Донкихотством? — удивилась Лиз. — Но почему же? Мне не пришлось особо убеждать его, но вам-то должно быть понятно, что, поскольку максимальная вероятность спасти зрение предоставлялась Крису только в Англии, я должна была попытаться.
— Мне понятно то, что тот человек, которым вы стали за прошедшие шесть месяцев, чувствовал, что он не может не попытаться. И забудьте про донкихотство. На самом деле это слово для вас не подходит. А кстати, когда Крис уезжает?
— Как только доктор Фремье решит, что он полностью излечился от лихорадки денге. Если Крис известит нас заранее, я намерена перед отъездом устроить небольшую вечеринку в его честь. Может быть, и вы придете на нее?
Роджер посмотрел на нее с удивлением.
— Вечеринку? — переспросил он. — А доставит ли она вам радость? Да и ему тоже?
— Да ничего особенного. Просто тихо соберемся своим кругом, чтобы пожелать ему bon voyage[9]. И я не понимаю, почему это должно не понравиться Крису.
В конце-то концов, даже если ему и не удастся восстановить свое зрение, ведь он все равно должен будет принимать гостей. И если он будет чувствовать себя лучше, вечеринка с целью отметить это событие не будет неуместной, верно?
— Я не думаю, что вам следует бояться того, что его не вылечат в Англии. Доктор Фремье на сто процентов убежден в том, что Крис поправится. Но все равно я бы не хотел, чтобы вы видели меня в числе приглашенных на этот ваш прощальный званый вечер, устраиваемый вами.
Лиз нахмурилась.
Далее наступила тишина, прерываемая только обрывочными фразами. Так продолжалось до тех пор, пока они не доехали до французского поста.
Gardien, которому надлежало сообщить Йейту указания по маршруту и направлению дальнейшего движения к новой стоянке туарегов, уже ждал их.
— А далеко до нее? — спросил Роджер.
— Километров тридцать пять, возможно, сорок.
— Так далеко? А как там дорога?
— Местами хороший рег, часто встречаются феч-феч. Вы взяли с собой кошму для проезда через зыбучий песок?
Роджер мотнул головой в сторону багажника.
— Да, — сказал он, — я никогда не выезжаю без нее.
— Вот и хорошо. Правда, в ней не будет никакой надобности, если только вовремя заметить феч-феч и разогнать машину.
— Не исключено, что мы будем возвращаться назад уже после наступления темноты. Что, дорога обставлена
— На каком-то отрезке пути трасса отмечена сложенными из камней пирамидами, но не везде. Но я покажу вам, куда ехать. После того холма, — и gardien показал на зазубренную гряду на горизонте, — там, где расходятся несколько дорог, берите левее. И начиная от этого места старайтесь держаться левее по всему маршруту вашего движения. Нужно будет объехать долину, где выходят скальные обнажения и лежат большие валуны, — на ее дне часто встречается феч-феч. После этого у вас будет длинный участок рега, на котором вы сможете развить приличную скорость. — Шаг за шагом он дал примерное описание маршрута, и Роджер кивнул в знак того, что понял.
Они приготовились ехать дальше, и Роджер спросил:
— Если окажется так, что мы застрянем где-нибудь на этой дороге, вы сможете приехать к нам на помощь?
— Этого я сделать не смогу, месье, — покачал головой gardien, — поймите меня, я не могу оставить дежурство на радиостанции.
— Я так и думал. Но мы и сами справимся с дорогой, я в этом не сомневаюсь! — И, выразительно вскинув руку в прощальном салюте, Роджер послал машину вперед.
Они, не встречая особых трудностей, ехали по показанной им дороге. Роджер великолепно владел машиной.
Стойбище туарегов возникло перед ними совершенно неожиданно. Кочевники разбили свой лагерь в крошечном оазисе под сенью финиковых пальм, окружавших цепочку прудов с солоноватой водой.
Как это бывало и раньше, вокруг машины собралась толпа зевак. Подбежавший посыльный тут же отвел Роджера в шатер Тин Акелу, после чего он и Лиз почти два часа подряд работали без перерыва.
В первую очередь Роджер осмотрел всех больных, у которых были явные признаки лихорадки денге, и взял на учет тех, кто нуждался в госпитализации. После этого он осмотрел каждого жителя стойбища и предупредил тех, у кого было подозрение на лихорадку денге, о необходимости соблюдать Карантин. Осматривая заболевших, всем остальным Йейт безукоснительно отказывал как в таблетках, так и в инъекциях.
— Они любят уколы, — говорил он Лиз, убирая все свои инструменты. — Инъекции обеспечивают результаты, поэтому процесс лечения выглядит в их глазах чем-то похожим на колдовство. И в самом деле, им достаточно бывает сделать инъекцию простой воды, и вера в подобный метод лечения сделает все остальное.
Ночь опустилась задолго до того, как они поехали в обратный путь. Луны не было, но небо было чистым и усыпанным звездами, и любой более темный силуэт четко вырисовывался на его фоне. Но большую часть пути он вел машину на большой скорости и молча, заранее объяснив Лиз, что он рассчитывает приехать в Тасгалу еще до полуночи.
Еще довольно много километров отделяло их от французского поста, когда свет фар высветил их следующий естественный ориентир — низкую скалистую гряду, которая, казалось, преграждала им движение. Но они оба помнили, что в этой гряде существовал более чем один распадок, и, хотя не было ни одной вешки, которая бы отмечала дорогу, что вела к распадку, где был нужный им проход, — одно только море вздыбленных песчаных волн, — они единогласно остановили свой выбор на одном и том же маршруте.
И оба ошиблись.