Цветок с тремя листьями
Шрифт:
— Принесите одежду и зажгите светильники. И пусть кто-нибудь позовет Мицунари, если он не спит. Если спит — не трогать!
Он снова сел на кровать [24] . Тятя уже несколько раз звала его в свои покои, обещая махать веером, если ему будет душно. Но с этой обязанностью могла справиться любая служанка.
Иногда Хидэёси казалось, что он больше совсем не любит Тятю. Словно вся его любовь ушла вместе с Цурумацу, а когда родился Хирои, он не сразу даже смог себя заставить прикоснуться к малышу. Тятя рыдала, а Хидэёси этот новый ребенок казался каким-то нелепым обманом. Как будто куклу завернули и подсунули ему, обезумевшему от горя.
24
Моду на европейские вещи и предметы обихода ввел Ода Нобунага.
Но однажды он увидел, как Нэнэ гуляет в саду с малышом. И такая нежность его захлестнула, что он выбежал в сад босиком и впервые прижал Хирои к своей груди.
А вот чувства к Тяте так не вернулись, похоже. И от этого было грустно и как-то одиноко.
А может, дело в том, что в его крови огонь страсти погас уже навсегда?..
Еле слышный шум отвлек Хидэёси от раздумий. Оказывается, светильники уже зажгли и на пороге стояли служанки, почтительно ожидая, когда он изволит встать и позволит его одеть. Хидэёси вздохнул и поднялся с постели. И почти сразу же увидел в коридоре знакомую фигуру.
— Значит, не спишь. Вот я тебя и поймал. Почему не спишь?
— Вы тоже не спите.
— Да, представляешь, постоянно стал просыпаться еще до рассвета. Не знаю уже, что делать, — пожаловался Хидэёси и шлепнул служанку по руке. — Эй, поаккуратнее! Не затягивай так: в этих штанах еще осталось немного меня!
— Если вы хотите, я могу скрашивать вам эти предутренние часы, — Мицунари поклонился.
— Только если не утренним докладом, — отшутился Хидэёси и, убедившись, что полностью одет, вышел из спальни.
— Пойдем, что ли, в сад… Ты не знаешь, почему осень еще жарче, чем лето?
— Не знаю… — пробормотал Мицунари у него из-за спины, — но я поговорю с лекарем.
— И что ты ему скажешь? Чтобы сделал воздух прохладнее?
— Ваша светлость, дело не столько в воздухе, сколько в том, что вам надо больше отдыхать. Вчера во время приема вы потратили очень много сил.
— Вот что, Мицунари, хватит закапывать меня живьем в землю. Пусть я и старик, но помирать в ближайшее время не собираюсь. И не надо обращаться со мной, как с дряхлой развалиной.
— Прошу прощения…
— Вот так лучше. Как ты думаешь, Иэясу остался доволен приемом? — Они вышли во двор, и Хидэёси остановился, повернувшись к Мицунари.
Тот едва заметно улыбнулся:
— Я уверен в этом.
— Не смейся. Тебе совершенно не жалко Хидэтаду, а он сидел такой потерянный. Ну, ничего, ему надо привыкать, согласен?
— Конечно, ваша светлость. И господину Иэясу тоже.
Хидэёси негромко захихикал:
— Надо уделять мальчику побольше времени. Чтобы его не оставалось на визиты к отцу, так?
— Так… — Мицунари задумчиво посмотрел на небо.
— Ты чего-то ждешь? — в голосе Хидэёси послышалось недовольство. — Что-то ты какой-то рассеянный.
— Да как вам сказать… У меня есть одно… дело.
— Так что же ты молчишь? Сказал бы сразу. Это из-за этого ты не ложился спать?
— Ну… можно сказать и так, но не думайте, мне это вовсе не мешает… — Мицунари осекся и оглянулся.
— Что? — Хидэёси посмотрел в ту же сторону. К ним быстрым шагом приближался человек. Немного не дойдя до них, он опустился на колени и быстро пробормотал:
— Господин Исида. Они вернулись.
— Да-да… — рассеяно произнес Мицунари, глядя то на господина, то на посыльного. — Я … приму, как только освобожусь.
— Кто вернулся? Кого примешь? Мицунари-и! — Хидэёси схватил его за подбородок. — Что ты от меня скрываешь, а?
— Ничего, ваша светлость. Дело в том, что я расставил несколько ловушек. И, похоже, в одну из них попалась дичь, — лицо Мицунари осветила победная улыбка.
— Ах, вот оно что! — Хидэёси отпустил его и обратился к все еще стоящему в той же позе человеку. — Пусть эти, которые вернулись, приходят и докладывают прямо здесь. У господина Исиды от меня нет никаких тайн. Правда, Мицунари?
— Конечно, ваша светлость! — Мицунари поклонился.
— Отлично, тогда прямо тут на крыльце и подождем. Мицунари, сходи за подушкой.
Хидэёси как раз закончил устраиваться поудобнее, когда наконец на дорожке появился человек. Шел он не очень уверенным шагом, и Хидэёси повернулся к Мицунари, вопросительно подняв брови:
— «Они»? Я вижу одного.
— Да… я тоже… Эй, ты почему один? Где остальные?
Человек подошел к крыльцу и несколько неуклюже опустился на колени:
— Прошу простить меня… ваша светлость… господин Исида… Но двое ранены и не могут прийти. Одного нам пришлось оставить: мы не знаем, что с ним.
— Ранены?! Оставить? — губы Мицунари скривила ухмылка. — Да, ваша светлость, теперь я уверен, что вам обязательно нужно услышать этот доклад. А ты? Ты, похоже, и сам ранен?
— Да нет, так, пара царапин… Нам вообще повезло, что мы остались живы. Прошу простить.
— Не тяни, рассказывай. Только с самого начала.
— Мы отправилась в указанное место, господин, на перекрестье нижних и верхних улиц. И ожидали там почти до начала стражи Тигра. И — все, как вы и сказали, — появился паланкин без опознавательных знаков, с четырьмя носильщиками. Как было приказано, мы проследили его до места, куда он направлялся. Это оказалось поместье госпожи.
— Поместье госпожи?.. — Мицунари сдвинул брови.
— Да, именно так. Нам было известно, что госпожа находится в замке, и мы решили, что кто-то использует это удаленное место для своих целей. Вы приказывали точно удостоверить личность того, кто находился в паланкине…
— И вы вломились в дом… Идиоты… — Мицунари хлопнул себя ладонью по щеке. — Вы должны были «удостовериться» в тот момент, когда этот человек выходил из паланкина!
— Подожди, Мицунари, они что, правда вломились? Ах-ха-ха! — плечи Хидэёси затряслись. — Удивительно, что еще осталось, кому докладывать.