Цветок с тремя листьями
Шрифт:
— Да, понимаю. И то, что вы сейчас сказали, — означает ли это, что вы сделаете так, как я прошу?
— Вы… понимаете, в какое сложное положение вы меня ставите? Я и подумать не мог, что ваши интересы и желания его светлости не совпадают.
Мицунари смущенно опустил глаза.
— Это не так, — наконец проговорил он, — если вы считаете, что я самовольно действую за спиной господина… И, тем более, ради собственной выгоды… Дело в том, что его светлость не видит иного решения. И я его тоже не вижу. Но он не может обратиться к вам за помощью, чтобы его найти. А я могу. Разве это не в ваших интересах?
— В моих, я согласен. Но тогда мне, в свою очередь, нужна ваша помощь. Как сделать так, чтобы его светлость принял мой отказ? Вы же должны понимать, что это не так-то просто?
— Скажите ему то, что сказали мне.
— Не сомневайтесь. Эх… как же вы лихо все провернули, господин Мицунари. Теперь мне придется придумывать, как решать проблемы семьи Тоётоми. Не удивлюсь, если усыновить Хидэтаду его светлости вы и посоветовали.
— Зачем? — Мицунари ошарашенно посмотрел на Иэясу.
— Да затем, чтобы у меня в этом вопросе появился личный интерес, — Иэясу усмехнулся, — впрочем, я и так понял, что придется. О-ох… Я знал, знал, что старый хитрец не оставит меня в покое… Сначала заманить на свадьбу, потом озадачить… Не волнуйтесь, господин Мицунари, и передайте его светлости, что я всегда приду на помощь в трудную минуту. А теперь, с вашего разрешения, я все-таки удалюсь к своим лилиям. Я только что вспомнил, что цветы имеют свойство вянуть.
Хидэёси оглядел собравшихся в комнате и остался доволен. Хидэтада сидел весь пунцовый, как утренний мак, и не поднимал глаз, Киёмаса же, наоборот, просто излучал спокойствие, и даже некоторая печать отрешенности украшала его лицо. Легкий намек на улыбку. Хидэёси сам едва удерживал серьезное выражение. Похоже, Киёмаса был единственным, кто разделял его удовольствие от происходящего.
Иэясу тоже внешне выглядел спокойным. Даже в определенной степени торжественным, впрочем, его-то как раз Хидэёси предупредил заранее. Мицунари… Вот на кого трудно было смотреть без смеха! Стараясь сохранять спокойствие, он постоянно зыркал то на Киёмасу, то на Иэясу, а Хидэтаду не удостоил даже взглядом. И к нему-то первому и обратился Хидэёси, решив, что пора начинать:
— Мицунари, ты подготовил все бумаги? Хорошо проверил? Это очень тонкий момент, не хотелось бы накладок.
— Да, ваша светлость, оба договора в полном порядке. Разрешите дать их… на ознакомление?
— Да, разумеется, — сказал Хидэёси, — раздай. Я понимаю, что такие письма нужно писать лично, но я решил не смущать наших деток лишний раз, я прав, Иэясу?
Иэясу медленно поклонился:
— Я всецело доверяю в этом вопросе господину Мицунари.
Мицунари метнул на него такой взгляд, что казалось: бумага в его руках полыхнет. И, словно она действительно нагрелась, поспешил выпустить листы из своих рук, буквально впихнув их Киёмасае и Хидэтаде.
Хидэтада пробежал текст глазами, и даже его шея стала красной. Он молчал.
Киёмаса едва взглянул и положил лист на столик:
— Это надо кровью подписывать или тушь сойдет?
— Конечно кровью, Киёмаса! Это же серьезные обязательства, и речь идет о чувствах! Разве подойдет для этого обычная тушь?
Киёмаса пожал плечами и потянулся к поясу.
— Погоди, — Хидэёси поднял руку и повернулся к Хидэтаде. — А ты, Хидэтада? Готов подписать клятву о любви и верности? Это ведь не пустые слова.
— Д-да… ваша светлость.
— Отлично, — Хидэёси покачал головой, — э-эх… Хидэтада… Ну вот честное слово, от тебя меньше всего такого ожидал. Разве я не водил тебя к самым красивым и нежным таю [28] ? А та девочка, забыл, как зовут… Прекрасна, как майский цветок, я мог ее себе оставить, но для тебя не пожалел. Ни один мужчина даже не касался ее до тебя. Я уже ничего не буду говорить о твоей невесте, которой ты посвящал удивительные стихи. И — вот это! Повернись, Киёмаса, пусть еще как следует посмотрит на твою рожу при свете дня. Нет, Хидэтада, ты серьезно? Твое сердце смогла тронуть вот эта, прошу прощения, красота неземная?
28
Таю — высший ранг дорогих публичных женщин.
Киёмаса послушно повернулся и даже наклонился, словно хотел позволить Хидэтаде лучше себя разглядеть.
— Ваша светлость… — Хидэтада поднял глаза, но тут же снова их опустил и пробормотал: — Это… совсем другое…
— Ну да, — Хидэёси всплеснул руками, — ты думаешь, я не понимаю? Понимаю. Мужская любовь, воспетая лучшими поэтами, священные чувства, которые воин проносит в своем сердце через всю жизнь. Ты просто не смог устоять перед… обаянием Киёмасы и сдался на милость победителя. Я понимаю. Но ты точно хорошо подумал?
— Ваша светлость… — прервал его Иэясу, — прошу меня простить, но мне кажется, вы слишком сильно смущаете мальчика. Это очень личный и деликатный вопрос. Признаваться в своих чувствах прилюдно достаточно тяжело и для взрослого человека. И… я могу взглянуть на договор?
— А, конечно же, Иэясу, взгляни. А то твой сын от волнения может не заметить чего-нибудь важного. Вдруг он не готов заботиться о детях Киёмасы в случае его смерти? Жизнь воина полна опасностей и неожиданностей.
Хидэтада протянул лист отцу, стараясь не встречаться с ним взглядом. Иэясу углубился в чтение.
— Хм… — наконец сказал он, — а если у Хидэтады родится только одна дочь? — Он выразительно посмотрел на Мицунари.
— Не стесняйся, при нем можно говорить. Соглашение о браке дочери Хидэтады и моего Хирои он уже тоже подготовил. И, разумеется, мой сын обладает правом первенства. Но ведь ничего не мешает Хидэтаде, если что, удочерить девочку из хорошей семьи. Киёмаса, ты не возражаешь, если женой твоего сына станет не родная дочь Хидэтады?
Киёмаса снова пожал плечами:
— Главное, чтобы здоровая была. И детей рожала.
— Вот как у Киёмасы все просто, а? Завидую ему! — воскликнул Хидэёси и повернулся к Иэясу. — Ну, что? Подходящий договор, а, Иэясу? Сам же понимаешь: нехорошо, чтобы наши дети прятались по кустам, словно делают что-то недостойное, ведь так? Опять же, слухи пойдут, зачем они нам перед свадьбой? Вовсе ни к чему.
— Согласен, — Иэясу вновь поклонился и двумя руками протянул лист Хидэтаде. А встретившись с ним взглядом, едва заметно прикрыл глаза.
— Ну, раз все формальности завершены, можете, наконец, поставить свою подпись, — радостно провозгласил Хидэёси.