Цветы корицы, аромат сливы
Шрифт:
– Какого… блин! – вскричал Леша. – Почему ум – в сердце?
– Ну… блин, – отвечал Ди вежливо, как только мог. – Потому что ум – в сердце. А где еще?
– В мозгах, – сообщил Леша. – Я сказал что-то для вас неожиданное?
– Ум – в сердце, – очень любезно возразил Ди, приблизившись, взял Лешу за руку и овеял его ароматом цветочных духов. – В мозгу – центр управления телом.
– К черту! Делайте, что хотите, – сказал Леша и сел на место.
– Я думал, что можно насытить свой взор Чудесной её красотой. Увы, обломался. Стою как дурак, Вернувшись– Какие свежие стихи! И я сложу на те же рифмы… – нежным голоском начал Ди…
Все полегли, издевку уловили даже немногие присутствовавшие русские.
Закончив прогон новой сцены, Сюэли извинился, снял головной убор, спрыгнул в зал, схватил рюкзак и, помахав всем рукой, поспешил на встречу с научным рукводителем. На повторе старых сцен его мог подменить и Чжэн Юй.
– В тридцатый день высматривать луну – Какая польза в том? И всё же вот стою я под окном Пусть я примечу тень её одну…А! У Чжэн Юя был вкус, грация, голос, осанка – на него можно было положиться не задумываясь. Но когда Сюэли шел к выходу из зала, донесшиеся со сцены восклицания Ди и Чжэна:
– Ах, какой юноша!
– Ах, какая девушка! – его как по сердцу полоснули.
Постановка была гениальна безотносительно того, присутствовал он в ней или нет.
III. В поиске
– При хорошей погоде, то есть когда снег сходит быстро, но трава проклевывается медленно – где-то 15–17 апреля самое оно. В это время в лес уходит поисковая разведка, – это лоси, которые пешком ползают по местам, зацепленным в предыдущие годы, всплышим в результате архивных изысканий, а когда и местные навели… Их задача – не просто найти «точки», но и определить место стоянки для экспедиции – чтоб и дорога была хотя бы относительно проходимой для заброски людей и имущества, и сухостоя на дрова хватало вблизи, и на раскопы ходить не очень далеко… Хотя бывает, что и пять-семь верст до раскопа приходится нарезать ежедневно. А основная экспедиция начинается числа 18–21, но даты могут плавать – все по погоде. Сейчас, когда мы с тобой в лагерь приедем, там уже народу будет… – говорил Леша.
Поезд шатало. Напротив него с ногами на сиденье в плацкарте сидел Сюэли. Он запустил обе руки в волосы и шевеля губами смотрел в раскрытый блокнот. На страничке было написано:
«сохран» – сохранность вещей, костных останков, оружия.
«хабар» – личные вещи, по которым легче обнаружить местоположение останков.
«верховые» – термин, употребляющийся по отношению к останкам солдат, находящимся в верхнем (= 20–35 см) слое грунта.
«поднимать бойцов» – поднимать останки на поверхность из почвы или воронки.
«щупить» – проверять на наличие останков, личных вещей и пр. грунт с помощью щупа.
«лосить» (над «и» было проставлено ударение) – термин, обозначающий разведку по лесу, обычно на достаточно протяженные расстояния.
«лоси» – поисковая разведка.
– Да, это тебе надо все подучить, конечно, – извиняющимся тоном сказал Леша. – Потому что скидку на китайское происхождение, сам понимаешь, иногда делать просто некогда. «Света, бегом в Самару, по пути загляни в Тобольск и скажи, что бойцы пошли на укладку и нужно 8 гробов…» – вот это такой нормальный разговор. Имеются ввиду отряды из этих городов, и ситуация раскладки в гробы останков 8 мая, перед захоронением. Командиры отрядов обычно бойцами зовут своих подчиненных. Это еще с войны
– Ничего. Я понимаю, что обычно, если едешь в Самару, Тобольск – не по дороге, – сказал Сюэли и подул на замерзшие пальцы с огрызком карандаша. За окном была полная темень, иногда проносились шальные деревья на фоне чуть более светлого неба. – У нас говорится, мышь переезжает на новую квартиру – понемножку перетаскивает. Я постепенно все это… А откуда берут гробы?
– Гробы – это работает местная администрация. Прошлой весной подрядилось Минобороны поставить гробы для нашей экспедиции, около пятидесяти. В самый последний момент выяснилось, что у них есть приказ, согласно которому машины не должны выходить из парков на восьмое-девятое мая. В результате пришлось обходиться двадцатью гробами, которые сделала местная администрация. Вот за это мы очень «любим» Министерство обороны, души не чаем. Не то чтоб настаиваю – просто знаю его неизменно вот с такой стороны.
– Я понял. А нормально, что я эту куртку взял?
– Нормально. Не важно, что на ней написано. Правильно, что не взял шляпу, замшевые перчатки и это… чего там у тебя было? – вот этот имидж у тебя бы сразу вид потерял… на раскопе. Слушай, я не знаю, как ты поймешь инструктаж, – сказал Леша.
– А ты проведи мне инструктаж уже сейчас, – попросил Сюэли. – Индивидуально.
– Хорошо. Медленно и супер-внятно. Молодых обычно ставят на переборку отвалов. Работа нудная, тонны земли пальцами перебираешь, но высока вероятность обнаружения медальонов. А в основном – мелкие останки, фрагменты, а также «мусор войны» – осколки, гильзы, обоймы, осколки, осколки… На каждого убитого – не один центнер железа. Минометные осколки – крошево из сталистого чугуна, типа крошки гранитной, артиллерийские осколки – плоские, ножевидные, до полуметра бывают, они в свое время разлетались эффектом бумеранга со сверхзвуковой скоростью.
Обязательный инструктаж заключается в категорическом, на отборном мате, запрете дергать все, о чем не знаешь. Проволока может быть растяжкой, любой металлический предмет – хрен его знает чем. За тех дураков, кто сперва дергает, а потом думает, выпили уже давно. За шестьдесят с хреном лет пикриновая кислота взрывателей превратилась в пикраты, а они вообще непредсказуемы. Поэтому – команда «покинуть раскоп» выполняется автоматически, вопрос «Че за хрень?» задается метрах в пятидесяти поодаль.
Чужие костры в лесу обходятся как можно дальше – кто и что там плавит-выжигает, ведает только Аллах. Черные следопыты испытывают к нам понятную неприязнь, мы к ним тоже. Прав тот, кто из леса вышел живым. Свои костры тоже по той же причине без присмотра стараются не оставлять. Вообще любой костер разжигается после проверки грунта металлоискателем и щупом. Хотя в Любани вопрос отношений с черными не такой острый. Мы с ними поляну поделили. Они идут за железом, мы за бойцами. Зачастую при обнаружении наших бедолаг черные наводят на них нашу разведку, так как взять с них один хрен нечего – как у латыша, х… да душа. Это не гансы, упакованные по полной программе.
– А как они наводят? Напрямую общаются? Или знаки в лесу оставляют?
– Да и напрямую, бывает, но чаще – засечками на стволах, или, бывает, звездочку вырежут на толстом дереве. В лесу ее хорошо заметно бывает.
– А «гансы» – это «фрицы»?
– Да.
В блокноте появилась запись:
крошево растяжка выпили (за кого, падеж 4) уж давно – умерли (?)
пикриновая кислота пикраты хрень – ерунда (?)
аллах – христос
(сколько) лет с хреном один хрен нечего взять «гансы» – тоже фашисты