Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
Шрифт:
Итак, после изучения пульса врач Жэнь вернулся в залу.
– Что вы скажете о недуге, доктор? – спросил его Симэнь. – Опасное заболевание?
– Недуг госпожи вызван небрежным отношением к восстановлению здоровья после родов, – объяснил Жэнь. – До сих пор продолжаются послеродовые кровотечения, а от этого бледность лица, отсутствие аппетита и быстрая утомляемость. По моему скромному мнению крайне необходимо тщательно остерегаться и беречь себя. Женщине после родов, как и младенцу после оспы, обычно трудно бывает восстановить здоровье. Малейшей неосторожности оказывается достаточно, чтобы укоренились семена болезни. У вашей почтенной супруги пульс слабый и ненаполненный. При пальпировании обнаруживается опасный симптом разбросанного пульса [3]. Отсюда и общее недомогание, мешающее восстановлению сил. Недуг вызван обилием огня. В печени и внутренних полых органах испытывается недостаточность земли и избыточность дерева. По телу беспорядочно обращается пустая кровь. Надо сейчас же начать лечение, иначе будет поздно.
– Какое же лекарство вы посоветовали бы, доктор? – спросил Симэнь.
– Потребны средства, очищающие от огня и приостанавливающие кровотечение, – отвечал лекарь, – таковыми являются прежде всего лубовина пробкового дерева и корневище анемархены, а помимо них – корневище наперстянки, очищенный корень шлемника и прочее [4]. Увеличивать же либо уменьшать их прием надобно, сообразуясь с состоянием болящей.
Симэнь, выслушав, велел Шутуну проводить доктора Жэня и вручить ему лян серебра за лекарства. Жэнь поблагодарил хозяина и откланялся. Вскоре слуга принес лекарства, и Пинъэр приняла их, но не о том пойдет речь.
Проводив доктора, Симэнь продолжал разговор с Ин Боцзюэ [5]. Тут-то он и вспомнил о приближающемся дне рождения императорского наставника Цая. Дайань загодя купил и заказал в Ханчжоу узорные парчовые халаты с драконами, золотые цветы и драгоценности, так что подарки наставнику были готовы. Чтобы от Шаньдуна добраться до Восточной столицы, прикидывал Симэнь, требовалось не менее половины месяца. Медлить было нельзя. Надо было начинать сборы немедленно, иначе опоздаешь. Симэнь пошел к Юэнян и сказал о предстоящей поездке.
– Что ж ты до сих пор молчал? – спрашивала она. – А теперь будешь пороть горячку, да? Надо определить день выезда.
– Какой там день?! – воскликнул Симэнь. – Завтра надо отправляться, а то не поспею.
Он вышел и наказал Дайаню, Шутуну и Хуатуну, чтобы собирались в путь.
– Завтра со мной в столицу поедете, – объяснил он в заключение.
– Пригласи матушек, – наказывала Юэнян горничной Сяоюй. – Пусть придут, батюшке помогут в дорогу собраться.
Вскоре в покоях Юэнян засуетились все жены, кроме Пинъэр. Она не могла прийти из-за ребенка и недомогания. В кожаные баулы и легкие корзины упаковали расшитые драконами и змеями парадные одеяния и шелка. Подарков собралось больше двух десятков тюков. Потом собрали выходные одежды самого хозяина. Вечером, когда все приготовления были закончены, жены устроили мужу прощальный ужин. Симэнь дал каждой наказ, а на ночь остался с Юэнян.
Утром первым делом отправили два десятка тюков. С собой захватили подорожную с тем, чтобы на почтовых станциях смотрители не чинили препятствий с ночлегом или перекладными. Когда были отданы последние распоряжения, Симэнь зашел к Пинъэр проведать Гуаньгэ.
– Будь осторожна, береги себя! – просил он Пинъэр. – Я скоро вернусь.
– Ты себя-то береги! – наказывала Пинъэр. – Остерегайся в пути!
Она проводила мужа из залы, и он, окруженный Юэнян, Юйлоу, Цзиньлянь и остальными женами, вышел за ворота, где его ждали легкий паланкин [6]и четверо слуг верхами. Симэнь тронулся в столицу.
Не проехали они и сотни ли, как стало вечереть. Симэнь распорядился о ночлеге на почтовой станции. Расплатившись со смотрителем, путники выехали ранним утром. Симэнь торопился. Они проезжали живописные горы и реки. В полдень устраивали обед и снова пускались в путь. По дороге им встречались все официальные лица, гражданские и военные, везшие подношения в столицу, а среди них с подарками наставнику государя было столько, что и не перечесть.
Прошло с десяток дней. До столицы было уж совсем близко. Симэнь как раз поспевал к торжественному дню. После ночлега они провели в пути два дня и достигли столицы. Когда Симэнь миновал ворота Долголетия, солнце клонилось к закату. Наконец путники очутились под аркой на улице Драконовой доблести у самого дома дворецкого Чжая. Узнав о прибытии Симэня, Чжай Цянь поспешил ему навстречу. Они обменялись приветствиями и сели выпить чаю. Симэнь велел Дайаню разложить подношения в коробки и внести в дом. Чжай Цянь приказал своим слугам убрать подарки и накрывать стол, чтобы угостить с дороги Симэня.
Вскоре на столе с резьбою по носорожьему рогу появились десятки разнообразных кушаний и такое же обилие закусок. Все блюда, а среди них были и ласточкины гнезда, и акульи плавники, отличались необыкновенной изысканностью, и от них исходил тончайший аромат. Тут не было разве что печени дракона или мозгов феникса. Редчайшими яствами и богатством сервировки стол дворецкого Чжая ничуть не уступал столу императорского наставника Цая. Лакей наполнил рог водяного носорога вином бессмертной Магу [7]и протянул его Чжай Цяню. Тот после поднесения первого кубка Небу наполнил его опять и предложил Симэню. Гость в свою очередь поднес кубок хозяину. Они сели. Настоянное на сладких плодах вино лилось рекой. Когда вино обошло несколько кругов, Симэнь обратился к Чжай Цяню с такими словами:
– Ваш скромный ученик прибыл исключительно по случаю дня рождения его превосходительства. Захватил с собою на случай кое-какие подарки, дабы выразить глубокое почтение его превосходительству наставнику государя. Правда, мне кажется, они будут отвергнуты, но я все же тешу себя надеждой, что при нашей взаимной поддержке вы, свояк, замолвите за меня словцо. Мне хотелось бы только заручиться покровительством государева наставника. А заветная мечта всей моей жизни – стать приемным сыном его превосходительства. Не знаю, однако, удобно ли будет вам изложить такое дерзкое мое намерение его превосходительству.
– Это не так уж трудно сделать, – заверил его Чжай Цянь. – Хотя хозяин наш и высочайший сановник двора Его Величества, ему, тем не менее, весьма и весьма льстит как подчеркнутая услужливость, так и особое внимание, оказываемое его особе. При столь щедрых дарах он вне сомнения пожелает сделать вас своим приемным сыном, более того – повысить в чине. Даю вам слово!
Заверения дворецкого привели Симэня в неописуемый восторг. Пир затягивался.
– Я больше не в состоянии осушить и чарки, – начал отказываться Симэнь.
– Это почему? Но пропустите еще хоть чарочку, – упрашивал его Чжай Цянь.
– Больше не могу! У меня ведь завтра важные дела! – говорил Симэнь.
Чжай Цяню удалось, наконец, уговорить Симэня осушить еще один кубок, после чего хозяин распорядился угостить сопровождающих Симэня слуг и носильщиков, а лошадей поставить на конюшню. Убрали посуду, и хозяин пригласил гостя в расположенный сзади кабинет на ночлег. Там стояла крапленная золотом массивная кровать, укрытая шелковым пологом, висевшим на серебряных крючках. Из-под полога виднелось прекрасное парчовое одеяло, источавшее аромат. Множество слуг помогали Симэню снять одежды и чулки. Но почивать ему пришлось в одиночестве, к чему он никак не привык и едва скоротал время до рассвета. Когда же он захотел встать и выйти, двери кабинета оказались на запоре. Хотел было умыться, да не было воды. Пришлось ждать. Наконец-то перед самым обедом появился слуга с ключами и отпер двери. Тут же вошли мальчики-слуги. Один держал полотенце, другой внес серебряный таз с ароматной горячей водой. Симэнь закончил утренний туалет, надел чиновничью шапку и халат и сел в кабинете. Появился Чжай Цянь и, поприветствовав гостя, занял место рядом с ним. Лакей внес ярко-красную коробку, из которой извлек до трех десятков разнообразных яств и серебряный кувшин вина. Наполнили чарки.