Дама с единорогом
Шрифт:
Несмотря на богатый военный опыт, баннерет все ещё не растерял юношеского обаяния. Судьба была милостива к тем девушкам, которые провожали рыцаря печальными взглядами, и уберегла его от увечий и уродливых шрамов. Но с годами он всё же изменился: его лицо больше не напоминало лицо ангела, его черты всё чаще искажали высокомерие и презрения.
Он часто улыбался, шутил, тем самым со стороны производя впечатление приятного во всех отношениях человека. Но, к сожалению, впечатление было обманчивым. Баннерет был непостоянен и легко переходил от стоического спокойствия и приветливого
Вечерело. Опасаясь валлийцев, Леменор в очередной раз послал своих людей на разведку. Взобравшись на один из холмов, Метью испуганно замахал руками:
— Валлийцы, валлийцы!
Наперерез им неожиданно выскочило человек двадцать, вооружённые боевыми топорами и ножами. Кимры?
— Кажись, это англичане удирают! — хохотнул один из них, высокий, мускулистый, в шерстяном алом пледе, лихо перекинутом через плечо. В сапогах — значит, не настоящий кимр, а житель приграничных земель. — Ба, да тут рыцарь! — присвистнул он. — Куда же Вы собрались, сэр? Невежливо уезжать, не поздоровавшись!
Валлийцы разразились дружным хохотом.
Артур молчал: ответить такому человеку было ниже его достоинства.
— Ишь, какой гордый! А мы вот сейчас подрежем Вашу гордость! В земле-то все будем равны, — лукаво подмигнул валлиец.
Раздался ещё один взрыв хохота.
Не вытерпев оскорблений, не думая о последствиях, Леменор выхватил из рук испуганного оруженосца копьё и метнул в обидчика. Оно пронзило его насквозь.
— Прочь с дороги, собаки! — Баннерет пустил коня галопом. Несколькими ударами меча он снес головы чересчур расхрабрившимся валлийцам и вырвался из окружения. Оглянувшись, Артур увидел, что валлийцы настроены решительно и, что внушало серьёзные опасения, теперь по численности они значительно превосходят его отряд: с холмов на дорогу быстро стекал тёмный людской ручеёк. Вступать с ними в бой было бесполезно, оставалось лишь одно — спасаться бегством. Несмотря на громкий девиз и юношескую гордость, баннерет так и поступил.
Началась стремительная изнурительная скачка по пересечённой местности под аккомпанемент бог знает где притаившихся лучников. К счастью, смертоносный дождь быстро иссяк, но стоил Артуру жизни пары солдат.
Валлийцы преследовали их с настойчивостью гончих, но потеряли отряд Леменора за очередным холмом, потонувшем в лёгком ночном тумане и густых зарослях дикой акации. Можно было немного передохнуть и осмотреться. Казалось, эти бесконечные, поросшими редким лесом холмы были необитаемы, но едва заметная струйка дыма на горизонте говорила, что это не так — там действительно оказалась деревня. Нигде не было слышно ни мычания коров, ни говора людей, хотя то здесь, то там мелькал серый дымок или скрипела дверь; изредка лениво лаяла собака.
Артур въехал в деревню и ещё раз оглянулся — преследователи действительно потеряли след. Немного успокоившись, он задумался о ночлеге.
Постоялого двора в деревне не оказалось, так что приходилось рассчитывать на гостеприимство местных жителей. Леменор выбрал для ночлега приземистую постройку, выгодно отличавшуюся от всех прочих. Во-первых,
Перед окнами был разбит небольшой сад, защищённый зелёной изгородью.
Заглянув за забор, Гордон сообщил:
— Там лошади и какие-то люди. Лошади под седлом.
— Можешь описать этих людей?
— Люди, как люди. Их пятеро. Трое слуг, а кто двое других, трудно сказать.
— Что они делают?
— Разговаривают. Один держит под уздцы коня под тёмной попоной. Кажется, конь тоже темной масти, но точно из дорогих. Мне слезать?
Баннерет кивнул и задумался. Чей же конь стоял во дворе? Кто его хозяин? Свой или чужой? Жаль, что в темноте не видно гербовых знаков. Придётся на свой страх и риск послать туда кого-нибудь.
И тут из дома донеслись голоса. Сложно было понять, говорили ли на валлийском или на родном французском.
Леменор спешился, кинул поводья племяннику. Он хотел сам взглянуть, что за люди живут в этом доме, но передумал, услышав доносившуюся со двора валлийскую брань. Разумнее было бы уехать, но в Артуре заговорила авантюрная жилка: ему захотелось подслушать разговор и, по возможности, использовать его во вред врагу.
Внимательно осмотрев ограду, Леменор обнаружил лазейку: наверное, соседские мальчишки бегали в сад воровать яблоки. Велев ждать себя на окраине деревни, баннерет, оставив настороже Эдвина, залез в сад. Осторожно переходя от дерева к дереву, он дошёл до окна.
Разговор в доме возобновился. На его родном языке. Это озадачило Леменора, и он весь обратился в слух.
— Мне бы не деньги вам давать, а вешать надо, ублюдки! — При звуке этого голоса Артур вздрогнул и ухватился за меч. Голос был знакомый, но чей, он никак не мог понять. — Это в последний раз, слышишь! Держи своё подаяние и катись отсюда! — Что-то тяжёлое упало на пол; послышался звон монет.
— Мог бы и поосторожнее, Роу! — обиженно буркнул его собеседник.
— Ничего, соберёшь! Напился, как свинья… Это ты привёл в Лайдхем голоногих тварей?
— Нет, клянусь святым Давидом!
— Да хоть самим Господом Богом! Чтобы я хоть раз поверил одному из ваших ублюдков…
— Полегче, Роу!
— Что полегче? Может, ты мне воскресишь Монтегю? Да не будь ты моим родственником, давно бы гнил в земле!
На несколько минут воцарилось молчание, потом хлопнула дверь.
— А, это ты, Питер… Запомнил всё, что я тебе говорил?
— Да, Ваша милость. — Второй собеседник немного подкашливал. — Я исполню всё в точности, как Вы говорили.
— Хорошо, очень хорошо… Дэвид напишет для тебя письмецо, заберёшь его и отдашь, кому следует.
— Как будет угодно Вашей милости.
— Здесь был кто-нибудь из вустерского ополчения?
— Нет, Богом клянусь! А если и появится, то, будьте уверены, я ничего не скажу!
— Прекрасно. Я не забуду твою верность.
— Я Вам ещё нужен?