Датчанин Ферн
Шрифт:
Господин за соседним столиком снова глядит на нас. Отложив в сторону газету, он берет нож и вилку и отрезает себе кусок сыра.
— Значит, во всем виноват Мартин Ферн!
— Замолчи, Мартин!
— Черт возьми!
Встаю и иду к господину, сидящему у окна. Он встречает меня удивленным взглядом.
— Скажите, что вы сейчас видите?
— Что такое?
— Я спрашиваю: что вы сейчас видите?
Он настороженно щурит глаза.
— Ничего я не вижу!
— Значит, ничего?
Он снова наклоняется
— Иди же сюда, Мартин…
Официант у стойки бдительно наблюдает за мной.
— Что вы сейчас видите? — не унимаюсь я.
— Хватит! — кричит господин.
— Меня вы видите?
— Убирайтесь!
— Но вы же меня видите… Вы не можете отрицать, что вы меня видите. И это чрезвычайно важно, что вы признаете справедливость моих слов: вы меня видите. Вы меня не знаете, никогда прежде не были со мной знакомы, но теперь вы меня видите. Вы думаете: вот передо мной мужчина лет сорока. Вот и все! Это единственное, что вы способны подметить… Ни черта больше вы не видите!
— Убирайтесь! — кричит он.
Подходит официант, берет меня под руку. Госпожа Ферн поспешно оплачивает счет. Она стремительно увлекает меня за собой, проталкивает сквозь вертящуюся дверь. Торопливо идет к автомобилю, который мы оставили на стоянке.
— Ты болен! — говорит она.
— Неправда! — говорю я. — Я здоров как бык!
— Ты болен! — повторяет она.
Мы снова усаживаемся в машину.
— Господи, ну зачем ты это делаешь! — сердито восклицает она и включает мотор. Круто поворачивает назад. Мы снова едем по городу. Дождь моросит по-прежнему. Дворники бесшумно скользят по стеклу. Отличный автомобиль у Мартина Ферна.
— Ну так что же? — спрашиваю я.
— Ничего! — говорит она.
Мы сворачиваем с главного шоссе. За нами огромный грузовик с прицепом. От него к нам летят брызги коричневой грязи. Спустя несколько километров — новый поворот. Впереди лес.
— Что же меня ждет? — спрашиваю я.
— Мы поговорим об этом, когда ты выздоровеешь!
— В сотый раз повторяю: я здоров!
— Да ты не волнуйся! От этого все равно никуда не денешься!
— О чем ты говоришь?
Мы едем лесом. Она сворачивает на лесную дорогу. Останавливает машину. С ветвей тихо падают дождевые капли. Опускаю окно. Закуриваю сигарету. Вдали сверкает озеро — сквозь высокие черные стволы деревьев.
— Я не должна говорить…
— Но ты уже говоришь!..
— Не знаю, есть ли смысл продолжать разговор…
— Есть ли смысл его начинать?
— Да что там, мы начинали уж сотни раз, Все равно ничего не выходит. Ты всякий раз обещаешь исправиться, но слова не держишь…
Она с досадой хлопает по рулю ладонью.
— Всякий раз одно и то же, — повторяет она. — Ты не меняешься. Как выпьешь,
— Он что, был пьяница?
— Да, ты пьяница!
Она глядит мне прямо в глаза.
— От этого тебе не уйти!
— Значит, я алкоголик?
— Не то чтобы алкоголик. Просто ты начинаешь скандалить, как только выпьешь лишнего.
— И ты убеждена, что я снова примусь за старое?
— Ты же не можешь не пить!
Тихо моросит дождь. Где-то вдалеке печально воркует лесной голубь. Острова на озере проступают мутными пятнами в сером тумане. Госпожа Ферн тихо рыдает.
— Так больше нельзя!..
— А ведь хорошо нам было в постели?
— Замолчи, Мартин!
Она продолжает плакать. Потом, вынув из сумки носовой платок, вытирает глаза. Снова холодная отчужденность.
— Мне не следовало говорить!
— А ты ничего и не сказала! — отвечаю я. — Ты ничего мне не объяснила! Я вовсе не хочу быть пьяницей…
Она не отвечает. Я догадываюсь, что подобные сцены повторялись между супругами не раз. Но для меня это совершенно ново.
— Почему ты не понимаешь, что я теперь другой?
— Я отлично знаю, какой ты!
— Так! Думаешь, легко Рудольфу Габсбургскому вдруг попасть в такой переплет!..
— Кто это — Рудольф Габсбургский?
— Рудольф Габсбургский — это я! Вы все воображаете, будто я Мартин Ферн. А это не так…
Она высовывается в боковое окно. Руки в элегантных перчатках лежат на руле. Словно она готова въехать прямо в озеро.
— Конечно, мне жаль тебя!
— Вот это уже напрасно! Расскажи-ка мне еще про него…
О Мартине Ферне она говорит сердито. И неохотно. Видно, годами накапливалась досада. Мне становится скучно. Словно я вдруг ввязался в чужую неинтересную ссору.
Правда о Мартине Ферне! Из ее рассказа встает образ пошлого болвана. Неужели это и есть правда о Мартине Ферне? Мелкий человечишка. С ворохом мелких слабостей. Мелкие измены, мелкие скандалы. Ничего стоящего. Где-то за всем этим прячется настоящий Мартин Ферн.
Проливной дождь. Больше говорить не о чем. Мы оба молчим. Я не в силах сбросить давящую глыбу прошлого.
Жена выруливает на шоссе. Съезжает с холма к санаторию. Постепенно сбавляет ход: столько еще недоговорено между Мартином и его женой.
— Послушай, — говорю я, когда мы тормозим у ворот. — Я не могу войти в его роль…
— Но ты обязан!
— Неужели он и вправду такой, как ты говорила?
— Да, ты именно такой! — зло кричит она.
Показываю ей снимок женщины у окна.
— Да, да, — устало кивает она, — все правильно.
— Кто это?
— Лилли!
— А кто такая Лилли?
— Жена Томаса! Нашего друга…
— Бойкий парень, этот Мартин Ферн! Правда?
Она не отвечает.
— Ну, а еще что?