Давай никому не скажем
Шрифт:
Советское шампанское. Настоящее. Здесь, на холме под старой ивой.
— Нет ничего невозможного, если очень хочется, Яна Альбертовна, — снимая фольгу с горлышка проговорил Набиев. — Но если честно, то это я его здесь припрятал.
— Ты?? Но когда?
— Сегодня, перед тем, как прийти к вам.
Прищурила глаза, не зная как реагировать на эту его откровенно дерзкую выходку.
— То есть, получается, что ты всё спланировал заранее?
— Ну получается так, — раскручивая металлический зажим, улыбнулся он.
— А если бы я не согласилась?
— Подумаешь,
— Мог бы и фужеры заранее приготовить, раз такой предусмотрительный, — проворчала, скрывая своё на самом деле плещущее через край отличное настроение.
— В гастрономе за углом не продаются фужеры. Да и так романтичнее, по-моему. К тому же нам ведь не привыкать, верно?
Верно, подумала я, и от души отпила игристого брюта. От колючих пузырьков щипало язык, а в груди разлилось приятное тепло.
Мы сидели рядом соприкасаясь бёдрами и смотрели на безмятежную воду.
Лёгкий прибрежный ветерок доносил аромат его парфюма и шампуня с нотками ментола. Он пах чистотой, свежестью и молодостью. Он пах мужчиной, который увы, не мой, и никогда не может быть моим. Но тогда я не хотела об этом думать, полностью растворившись в волшебстве вечера.
От шампанского я немного запьянела, но больше пьянил он. Его пиджак приятно давил на плечи, согревая и даря ощущение защищённости.
Я смотрела, как он курит, зажимая между пальцев сигарету, на пробивающуюся на подбородке щетину, на пушистые ресницы и раздражающий своим совершенством профиль идеального лица. Я смотрела на изгиб его губ, думая только о том, каковы они на вкус. Я перестала отрицать, что он мне нравится, и от этого стало хорошо и плохо одновременно. А вообще, какая разница, что он для меня значит, ведь всё равно между нами громадная непреодолимая пропасть…
— Классный вечер, правда? — нарушил тишину он, смотря куда-то вдаль.
— Правда, — согласилась я, и не солгала.
— Наверное, самый классный за всё время моего нахождения в этом городе, — он повернул голову и серьёзно посмотрел мне в глаза.
Это было так на него непохоже, и эта перемена невероятно взволновала. Мы смотрели друг на друга, а вокруг будто бы взрывались маленькие планеты.
Я поняла, что он меня поцелует, ещё до того, как он наклонился, и легко тронул губами мои губы. Затем настойчивее, но не переходя на требовательную нетерпимость, столь присущую мальчишкам его возраста. Он знал, что делает, а я… просто растворилась. Я не хотела ни о чём думать, не хотела винить себя, ругать последними словами — я и так вляпалась по уши, и уж точно не сейчас заниматься самокопанием и посыпать голову пеплом. Всё это мне ещё предстоит, потом, завтра, а сейчас был только он, его губы и ошеломительная страсть, не оставляющая камня на камне в этом чёртовом городе.
Часть 39. Ян
Ян
Телефон надсадно звенел, казалось, возле самого уха. Раз, другой, третий…
В надежде заглушить раздражающие трели, положил на лицо подушку. Лучше не стало: противный звук проникал в подкорку, словно дребезжащий колокол молотил о края черепной коробки.
— Да возьмите уже кто-нибудь эту чёртову трубку, — пробубнил себе под нос, мечтая о благословенной тишине.
— Алло… Нет, он спит, позже перезвоните, — услышал голос матери в коридоре, а затем её удаляющиеся шаги.
Наконец-то. Убрал подушку, и попытался разлепить тяжёлые веки. Слепящий свет больно ударил по глазам, отдаваясь в висках жуткой болью.
Сколько же я вчера выпил? И почему так холодно?
С усилием повернул голову к окну: балконная дверь нараспашку, тонкий тюль колышется под резкими порывами ветра. Снова пасмурно.
Натянув одеяло до подбородка, попытался снова погрузиться в сон, но внезапные воспоминания событий вчерашнего заставили резко проснуться. Словно ушатом ледяной воды окатили. Англичанка. Мы вчера были вместе!
Фрагменты вчерашнего вечера беспорядочно мелькали перед глазами, никак не желая собираться в единую картину.
Я пришёл к её дому уже хорошо подшофе, потом мы поехали на набережную, там выпили шампанского… Потом, по пути домой, купили ещё бутылку…
Река, закат, чей-то смех, костёр, бренчание гитары, танцы… Мы танцевали на песке. Мы точно танцевали на песке! И целовались.
Твою мать! Мы целовались!
Забыв о головной боли, сел, опустив босые ноги на холодный пол. Кожа тут же покрылась крупными мурашками.
Как же холодно. А, и черт с ним. Мы целовались с Яной Альбертовной. С ума сойти.
Я вспомнил всё, и настолько чётко и ярко, будто это было только что, минуту назад.
Я снова ощутил её тёплые губы, и жадно шарящие по телу руки. Она точно не была против, не отталкивала, наоборот, словно манила забить на всё и…
На секунду засомневался, напрягая память. Нет, точно были только поцелуи, если бы было что-то большее, я бы однозначно не забыл. Да и не мог бы я вот так вот где-то на улице…
Хотя, самому себе-то заливать бессмысленно: мог бы. Но не вчера, и не с ней. И это странно. Это чертовски странно. Раньше, если не первой, то второй мыслью точно было продолжить свидание в более интимной обстановке, но вчера было так хорошо, и так… правильно, что ли. Просто кайфовать вместе, видеть её улыбку, целоваться, не думая о чём-то большем.
Вспомнил, как шли за руку через какие-то рельсы, как целовал её за дверью обшарпанного подъезда, как потом тащился домой тёмными дворами, отбиваясь от тощих бродячих собак. Купил в круглосуточном ларьке пиво зачем-то, от того и голова так трещит…