Даже если ты уйдешь
Шрифт:
– Надо есть. Ты совсем тощая, - заявила свекровь.
– Да я обычно всегда такая, - пожала плечами Эсми.
– Выздоровеешь и поправишься, – это прозвучало больше как “ценное указание”. – А то при малейшем ветре тебя сдует. Наши мужчины любят женщин в теле.
Эсми усмехнулась и поводила ложкой по воде. Она поразилась разительной перемене в Мехрибан и подумала, что, возможно с ней поговорил муж. Или же она ужаснулась новому имиджу Муслима и всё узнала. Как бы то ни было, свекровь явно не пришла враждовать, хотя в ее словах проскальзывала пассивная агрессия.
– Ты ешь,
– Я сейчас не могу много есть. Но спасибо вам, - сказала, глядя ей в глаза.
– Пожалуйста.
– И за Муслима спасибо.
Мехрибан ничего не ответила, только губы поджала, взяла со стола свое кухонное полотенце и принялась складывать его.
– Кутабы будешь?
– только и спросила она.
Глава 38. Время
– 24 миллиметра. Опухоль уменьшается, - сказал врач и оторвавшись от результатов обследования посмотрел сначала на Эсми, затем на Муслима.
– Это же хорошо, да?
– с надеждой спросила Эсми, сжав ладонь мужа.
– Да. Организм реагирует на химиотерапию.
– Да уж, - ухмыльнулась она, вспомнив все ужасы этой самой терапии.
– Еще как.
– Потерпите, Эсмигюль, - незаметно улыбнувшись, попросил Нурлан Касымович.
– Половина пути пройдена. Осталось ровно столько же. Положительная динамика есть.
– Мне ее удалят?
– выпалила Эсми. Этот вопрос вот уже несколько дней крутился в голове.
– Сейчас стараются сохранить грудь, если есть такая возможность. Но всё зависит от того, что мы увидим, когда доберемся до неё.
– Оперировать будешь ты?
– включился в разговор Муслим.
– Да, - кивнул доктор.
– Отлично. Тебе я могу доверить самое дорогое, - он посмотрел на жену, которая мгновенно засмущалась и поправила платок.
– Приятно слышать, - посмеялся он.
– Пока всё идет по плану. Осталось еще немного.
На словах это звучало очень обнадеживающе. Прямо как в песне: “Еще немного, еще чуть-чуть. Последний бой - он трудный самый”. На деле же оставшиеся четыре химии высосали из нее всю энергию. Она пропустила все большие события: последний звонок детей, рождение Сониных дочерей - Виктории и Елизаветы, роман Кимской с неким “шкафом”, как она сама его называла. Он, как оказалось, тренер по боксу. Однажды Вика прибежала к Эсми, когда та только отошла от восьмого курса, и в красках расписала, что за карнавал теперь творится в ее спокойной, размеренной жизни с появлением неотесанного мужлана.
– Я думала, это просто гора мышц и ноль извилин, - сокрушалась подруга.
– А боксерский клуб, оказывается, его! Его, представляешь?!
– Представляю, - улыбнулась Эсми.
– И что тебе не нравится?
– В том-то и дело - всё!
– Почему?
– выпучила глаза Эсмигюль.
– Мне не нравится его вспыльчивость - он жуткий собственник. Мне не нравится, что он чуть моего бывшего не отправил на тот свет, когда тот снова объявился.
– Ох уж эти бывшие, - покачала головой подружка.
– А еще мне не нравится реакция моего тела на его…на его…-она принялась размахивать руками, рисуя в воздухе нечто непонятное, - Короче, на его….достоинство.
Эсми
– Какое хоть достоинство?
– еле отдышавшись, просипела она.
– Огромное, - закатила глаза Вика.
– Хм, - сдерживая новый приступ смеха, усмехнулась Эсми.
– Хорошие сапоги, надо брать.
– Ты не понимаешь! Мы совершенно разные!
– воскликнула Кимская.
– Я хрупкая корейская женщина. Да, мне 38, но спасибо генетике, я выгляжу на 25. А он…он большой русский медведь, боксер и отец-одиночка.
– Последнее, скорее, большой плюс, - заметила Эсми.
– Уважаю таких мужчин.
– Всё не как у людей, - фыркнула Вика.
– А по-моему, ты всё усложняешь. Как ты сказала, зовут твоего мужчину?
– Андрюша, - тут же с придыханием ответила Кимская.
– Ну вот видишь, он уже для тебя Андрюша. Не Андрей, не Андрюха. А Андрюша. Ты что втюрилась?
– Нет!
– возразила Вика.
– Конечно, нет!
– Конечно, да, - передразнила Эсми.
– Послушай человека с раком и после химии: живи здесь и сейчас! Люби так, как велит тебе сердце. Отбрось все свои сомнения. Да, после первого неудачного брака ты боишься снова обжечься. Как и я. Жизнь такая непредсказуемая и короткая. Так почему бы не попробовать?
– Потому что страшно. Ты права, Цветочек.
– Если тебе страшно, посмотри на меня, - она прошлась ладонью по своей лысой макушке.
– Сейчас я так рада, что в моей жизни появился Муслим. Хотя тоже жутко боялась. А он ведь каждый день меня спасает. Он и дети вытаскивают меня из этого болота. Каждый Божий день.
Всматриваясь в лицо подруги, Виктория задумалась: а может, плюнуть на все и броситься в омут с головой? Тут на кухню по-хозяйски и походкой богини вошла лощеная кошка золотистого окраса, запрыгнула на колени Эсми и потерлась о ее грудь. Та почесала ей за ушком, получив в ответ довольное мурлыканье.
– О, а это еще что за чудо?
– умилилась Вика.
– А это Мими - британская короткошерстная. Я тебе про нее говорила. Представляешь, как-то Муслим пришел с работы с коробкой, в которой лежал котенок. Я так удивилась, а он мне говорит: “Ты же хотела кошку”. Я этого не помню совсем, отвечаю: “Так я, наверное, бредила”. Посмеялись, конечно, но кошку оставили.
– А почему Мими?
– разулыбалась Вика, глядя на то, как аристократка ластиться к хозяйке - любит ее.
– А это Ситора придумала. Тискала ее, прижала и приговаривала: “Какая мимишечка”. Так и придумали имя. По-моему, ей подходит, очень по-английски.
– Тоже кошку завести, - задумалась Кимская.
– Мужика заведи, - хмыкнула Эсми.
– А желательно Андрюшу.
***
– Боишься?
– прошептал Муслим, поглаживая жену по руке. Ее голова покоилась на его сильном плече, а ладонь лежала на груди. Из открытого окна доносились звуки летней ночи, а легкий ветерок всколыхнул занавески и затих.
– Да, - призналась Эсмигюль.
– Но я очень рада, что дошла до этого. Подумать только - завтра уже ложиться на операцию.