Делай, что должно. Легенды не умирают
Шрифт:
========== Глава 3 ==========
На ночевку остановились засветло.
Во-первых, Ласка была не железная, во всех смыслах. Она вполне ходко шла за еле тащившимся по лесным дорогам роллером, но всему есть предел. Загонять животину Коготь не собирался.
Во-вторых, устал он сам. Было сложно следить одновременно за всем: чистая ли впереди тропа, идет ли кобыла, не сползает ли с седла Яр, опять проваливаясь в дремоту от болезни. Хорошо хоть в такие моменты руки, которыми тот держался за пояс Когтя, разжимались, и можно было успеть притормозить и тряхануть мальчишку. Да и постоянная
Ну и, в-третьих, отчаянно хотелось жрать и разогнуть затекшую спину. И у Яра в животе подозрительно бурчать начало, даже через ровный рокот мотора слышно было.
Мальчишка, еще утром едва сидевший прямо, ближе к вечеру переборол противную липкую слабость, уже не засыпал, роняя голову ему на спину. Казалось, поддержка Когтя дала ему силы справиться с болезнью. Ну, или таблетки, которыми тот щедро поил Яра во время коротких привалов. Благо, что с лекарствами был знаком не понаслышке: приходилось не раз и не два помогать нянечкам в приюте с заболевшими младшими. Еще в первый раз, помогая Аэньяру подняться, Коготь навскидку оценил его «птичий» вес и не ошибся в дозировке, болезнь уходила на глазах.
Роллер был поставлен под навесом низко растущих ветвей белого дуба, прекрасно прикрывавшего и его, и вообще всю стоянку от взгляда сверху. Лошадь расседлана и тщательно протерта травяными жгутами: Когтю только и оставалось, что восхищенно смотреть, как выверены были движения мальчишки, несмотря на усталость, не присевшего, пока не обиходил свою подружку. Правда, руки у того после дрожали, а на лежак он почти свалился, но старался не показывать слабости, сжимая губы. Ишь, упрямый… Коготь хмыкнул, но никак не прокомментировал это. Пусть ребенок развлекается. А ему об ужине позаботиться надо, хотя бы простую похлебку из крупы и консервов сварить. Сам бы холодное пожрал и завалился спать, но сейчас, увы, так не получалось. Пришлось возиться с костром, сначала собирать ветки, — хорошо, еще не стемнело, быстро управился, — потом сидеть, вдумчиво складывать их, чтобы дыма не было, когда костер разгорится. Закончив с этим, Коготь пошарил по карманам и выудил потрепанную зажигалку. Ветки занялись охотно, и с огнем стало веселее. Ну не мог даже такой молодой маг не радоваться своей стихии. Вот Коготь и улыбнулся невольно, погладив языки пламени.
— А почему зажигалка? — прозвучавшее в голосе мальчишки недоумение было очень четко различимо. — Ты же огненный, я не ошибся?
— Потому что огненный столб — слишком хороший ориентир, — проворчал Коготь. — И вообще, цыц.
Яр прыснул в ладонь.
— Кре-е-ечет, а просто искорку сбросить в сушняк?
— Цыц, говорю! Коготь я — раз. А два — не выходит искорка твоя, — беззлобно, как на мелких, заворчал тот, вскрывая консервы и вываливая мясо в котелок. — Вот до черной земли пропалить могу, ага.
— Ага-а-а, — так, словно что-то понимал в обучении молодых огненных с нестабильным, поздно пришедшим даром, протянул тот. — Только ты, уж прости, Кречет, а не Коготь.
И сказано это было так, что молодой огневик дернулся, едва не выронив жестянку. Заглянул в полыхнувшие всего на мгновение знанием глаза — и поверил сразу и безоговорочно: ему только что дали Имя. Тут ведь было совершенно не важно, кто дал, когда. Главное — что попало в точку, разлилось по жилам вместе с огненной силой.
— Ты б… — что «ты б» Коготь не договорил. Не нашелся, что сказать.
«Ты б язык придерживал», что ли? Три раза ха, такое и рот зашив не удержишь. Вот же ж сошлась кровь!
— Ты б полежал, а? Нам завтра еще целый день ехать.
— Я б помог, — намекнул упрямец. — У тебя в карте родники указаны? Тут недалеко. Я могу принести воды, у меня тоже есть котелок, на отвар нам двоим хватит как раз.
— Привяжу. Нет, как лошадь стреножу. Нашелся мне тут… — Коготь подошел и постучал Яра согнутым пальцем по лбу. — Вот этим подумай, потрудись уж. Тебе от таблеток полегчало, если сейчас будешь бегать — завтра в город уедешь, к лекарям. А так может и обойдется. Сам схожу. Где там твой котелок?..
Мальчишка на его довольно бесцеремонные действия не обиделся, только улыбнулся и потянулся за своей седельной сумкой. Его небольшого котелка впрямь как раз хватило бы им двоим на раз.
— Родник вон там, — он махнул в сторону, именно в ту, где Белый указывал крохотным значком нахождение пригодной для питья воды.
Водник, значит, будет. Те даже до прихода силы подобное безошибочно чуют. И шестнадцати ему точно нет, иначе бы водой и вылечился, не за питьем пошел, а именно за этим. Кивнув своим мыслям, Коготь направился, куда указали.
Когда вернулся, мальчишка — вот не лежится ему! — сидел, уткнувшись в какую-то потрепанную книгу, силился читать при догорающем дневном свете.
— Глаза попортишь, — привычно бросил Коготь, вешая над уже немного прогоревшим костром котелок с будущей похлебкой и пристраивая сбоку второй. — Отвлечься хочешь — так лучше расскажи чего? Или я могу.
Мальчишка закрыл книгу, заложив страницу вшитой в корешок ленточкой, прикрыл глаза и принялся чуть нараспев цитировать, а в том, что это именно цитата, Коготь не сомневался ни секунды:
— «Я сжег столько свечей, тренируясь их зажигать, что хватило бы на весь Иннуат и окрестные горские ата-ана, чтобы осветить их в самую долгую ночь года. Если бы сам не видел, как с пальцев учителя срывается крохотная, едва-едва заметная искорка, чтобы воспламенить фитиль одним касанием, решил бы, что он надо мной просто издевается. Кэльх был безумно терпелив, а я — безумно раздражен своей неспособностью взять под контроль силу, текущую в моей крови. Вызвать столб пламени, достаточный, чтобы пронизать Учебную башню до самой крыши? Сколько угодно! А эту, буря ее раздери, искру — нет. Сколько раз я покрывался потом от тщетных усилий, чувствуя себя, как выполосканная и отжатая старательной прачкой ветошь! Пока не понял: вместо того, чтобы изначально призвать искру, я вызывал к жизни весь пламенный поток, доступный мне, и потом тщетно старался удержать его на кончиках пальцев, выпустив лишь малую толику. Я представлял себя ревущим огнем, который должен отделить от себя почти незаметную частичку. А должен был — этой частичкой, отрешаясь от прочего. Ведь огонь — он и в самой малой искорке — огонь».
Коготь выслушал это с непроницаемым лицом. Потом помешал похлебку, чтобы не подгорела, отложил ложку и сурово спросил:
— Ты кто?
— В смысле? — моргнул мальчишка. — Аэньяр Солнечный, я же говорил.
— В прямом, — Коготь выставил руку и принялся загибать пальцы. — Тебе еще и шестнадцати нет, а ты уже чуешь чужую силу, раздаешь имена направо и налево, цитируешь дневники самого Аэньи… И ведешь себя вообще не так, как положено в таком возрасте! Уж я мелких повидал, даже самые серьезные — другие. Так что, повторяю: ты кто?