Делай, что должно. Легенды не умирают
Шрифт:
Чтоб не мешать сосредоточенности напарника, Яр очень тихо принялся укладывать сумки. Время от времени он поглядывал на Кречета и закусывал губу, чтоб не ляпнуть что-нибудь не в тему или вообще, под руку. Тренируется? И пусть тренируется. Кэльх Аэно не мешал постигать науку управления огнем, только помогал, но на то он и был учителем и огневиком. А куда ему-то лезть? Хотя Яр почти воочию видел, как бьется внутри парня его стихия, бестолково взмахивая крыльями. Ну точь-в-точь как попавшая в силок птица.
— Да ну его к искаженцам! — наконец не выдержав, взорвался Кречет, резко смахнув веточку на землю. — Эй, ты как там? Едем?
— Едем, — Яр подавил желание захихикать, наверняка ведь обидел бы Кречета. — Хочешь, я тебе дам почитать первый
— Посмотрим, — буркнул тот.
После переправы через Риатону дорога пошла в гору. Сперва это было почти незаметно: лес и лес кругом, та же техническая тропа, те же кусты. Но Яр замечал, что все меньше становится лиственных гигантов, их сменяют красноствольные сосны, а белые дубы, под которыми было так удобно устраивать стоянки по вечерам, почти исчезли. Да и самим соснам было не больше ста лет — весь этот лесной массив был рукотворным, высаженным земляными нэх для поддержания природного равновесия.
Аэньяр внимательно вслушивался в мир, но не чувствовал поисковых заклятий. Он вообще не чувствовал, что его ищут. Возникало впечатление, что, пересекши реку, он, словно ящерка, отбросил хвост. И сейчас, пока он двигается в компании Кречета, его никто не отыщет.
Каждый вечер, помогая Кречету устраивать стоянку, собирая дрова для костра, он на память цитировал отрывки из дневников многопрадеда. Потом, достав тот самый, первый, просто сунул его в руку Кречету:
— Читай. Читай-читай, это интересно.
Тот взял книгу неохотно и как-то неумело. Видно было: благоговел перед древностью и автором, но вот читать желания не было. Поначалу. То отвлекался подкинуть дров в костер, то помешать привычную уже кашу, то еще что… Потом втянулся, ложку мимо рта не проносил чудом. И так и уснул, с книжкой — Яру пришлось зажать ладонью рот, уж больно смешно выглядело. Наверное, он и сам так же засыпал, то-то дед с отцом улыбались иногда поутру.
Книгу он очень осторожно вынул из расслабившихся пальцев, уложил в мешок: дед был прав, стоило бы поберечь реликвию. Укрыл напарника пледом. Спать ему не хотелось пока, костерок так уютно попыхивал искрами, подбрасываемые время от времени веточки горчанки отгоняли дымом насекомых, Ласка хрустела зерном в мешке и тихо отфыркивалась, переступая с ноги на ногу.
Аэньяр думал о том, что сейчас делают родители, дед с бабушкой. Наверное, волнуются — где он, что с ним. Интересно, а дед скажет папе, куда, скорее всего, Яр направился? И если скажет, то когда? Или, может быть, будет усмехаться, когда мама не видит, и отец сам обо всем догадается? Яр тоже усмехнулся, чуточку горько. Нет, отец не додумается. Отца слишком мама зажала, в тисках держит. И вот она как раз-таки догадается. Не может не понять, яриться будет… Он был уверен: даже когда она поймет, куда он делся, следом не поедет. Может отправить отца, но сама в Эфар… нет. Не так она на родных своих зла, как уже привыкла, что эту злость нужно изображать, культивировать и поддерживать. Он искренне не понимал: зачем? Зачем из свободной реки отношений делать затхлое болото старой, плесневелой злости?
Наверное, есть вещи, которые лучше и не понимать.
Вздохнув, он и сам принялся укладываться. Хочется, не хочется, а спать надо. Завтра ехать, нельзя своими зевками задерживать.
***
Аэно, не раз проезжавший путь от Ткеша в Эфар-танн, писал о том, что самая неспешная езда занимает около двух недель. Это если останавливаться на ночевки в городах, даже если еще чуть вечереет, и покидать их не рано на рассвете.
Аэньяр высчитал, что у него бы она заняла примерно столько же, но на деле все оказалось не так. Во-первых, он не рассчитывал на попутчика и свою болезнь, во-вторых, техническая тропа все же не была дорогой, которые и триста лет назад уже были обихожены земляными магами. В-третьих, и это было самым странным, торопиться не хотелось. С Кречетом было интересно, спокойно, тепло. Несмотря на разницу в возрасте и стихии, огневик, казалось, прекрасно понимал многие невысказанные мысли и чаяния четырнадцатилетнего подростка. Рассказывал о себе, так же как и Яр, аккуратно обходя тему взаимоотношений с родителями. Яру хватило пары таких разговоров, чтобы он мысленно обозначил круг «острых» вопросов и очень осторожно «облизывал» их, как вода осколки-камни. То же самое делал и Кречет, и мысленно Яр хихикал над этим: ритуальные танцы, видят Стихии!
Горы возникли на окоеме в один из дней, когда лесной массив кончился, словно отрезанный широкой, но совсем неглубокой речушкой. За нею протянулись поля, и Яр мысленно напрягся: это было одно из узких мест его плана. Пересечь сельскохозяйственный пояс следовало быстро. И ночью.
Но сперва им следовало отдохнуть и приготовиться к ночному марш-броску. Спать днем было непривычно, настолько, что подскочили оба задолго до намеченного часа. Снулые, шальные, не слишком-то соображающие. Кречет вяло возился с костром, разогревал заранее сваренную еду, отмахивался от Яра, настаивавшего, что начало пути можно и посветлу проехать. Больно ему не нравилось то, насколько тянулась полоса полей на карте. И то, с какой скоростью сможет ехать по ней роллер, тут терявший все преимущества перед Лаской.
— Кречет, все, собираемся! К ночи будет ливень, — в конце концов не выдержал и рявкнул Аэньяр. И принялся запихивать в мешок все, что попадалось под руку.
— Да какой ливень, небо чистое, — удивился тот.
Но Яр так настаивал, что проняло, все-таки собрались в рекордно быстрые сроки, погрузились и выдвинулись через заранее найденный брод. Что его там было — несколько минут, и колесо роллера примяло траву.
— Я поеду верхом. У тебя фонарик был, можешь мне на спину повесить? Я хорошо вижу в темноте, — Яр соскочил с седла роллера и спешно рылся в седельной сумке с одеждой, доставая куртку с капюшоном.
— Да куда тебя несет, в небе ни облачка! — Кречет не злился, просто недоумевал, отыскивая фонарик. — Держи, торопыга! Вот где, где твои тучи?
Яр приостановился, остро глянул на него, подошел и повернул его голову в ту сторону, где над окоемом синело и лиловело нечто, что Кречет сперва принял за горные отроги.
— Вон там, видишь? Ветер… Ветер к нам, вдоль Граничного хребта. Через час грозовой фронт будет здесь. Ходу.
И взлетел в седло, плотно затянув шнуровку накинутого на голову капюшона. Ласка, подбодренная пронзительным свистом, пошла вперед, наращивая ход, пока не до галопа, но уже и не прогулочной легкой рысью. Роллер рванул следом, взревев мотором — видно, передалось настроение хозяина, увидевшего свою неправоту. Только стебли широкой полосой легли, отмечая их дорогу.
И все-таки не успели. Немного, практически ровно столько, сколько не верил Яру Кречет. Уже и полоса деревьев виднелась впереди, когда накрыло, оглушило: ливень хлынул стеной, разом отсекая весь мир. Хороший ливень, правильный — для полей. Но явно не для двух путников, по ним пробирающихся. Как роллер не завяз в мигом ставшей жирной, липкой грязью земле — оба не поняли. Наверное, повезло. Или Яр так хорошо вел — Кречет только на огонек его фонаря и мог ориентироваться.
Под крайние деревья, между густых кустов рогульника, влетели полуоглушенные, мокрые до нитки, хоть отжимай. Только отжимать было бесполезно: ливень накрывал и эту часть леса, и вода уже преодолела полог ветвей, тем более что здесь, ближе к горам, лиственных деревьев было меньше, а сами леса светлее. Тем не менее Яр чутьем привычного к лесу человека отыскал-таки шатровую ель, через густую сизовато-зеленую хвою которой на усыпанную опадом землю не упала еще ни одна капля воды. Зимой под такое дерево, особенно в снегопад, соваться смертельно опасно, а вот летом переждать дождь — самое оно. Под деревом хватило места и роллеру, и Ласке, и им обоим, и костерку — ель была воистину гигантской, должно быть, один из последних реликтов, росших здесь чуть ли не со времен Раскола, а то и раньше.