Делай, что должно. Легенды не умирают
Шрифт:
— Ну-у, если так подумать, — не менее лукаво улыбнулась та, — то да. А Янтору…
— Бедный Янтор, — хмыкнул Трой, уразумев, что уже все закончилось, и можно подойти, наконец, обнять сына, не опасаясь причинить ему боль. Ну, и дочку новоявленную тоже.
Та все еще всхлипывала, уже больше с перепугу, на него глянула огромными глазами.
— А вы — нэх? Ой… Я… Я ничегошеньки не понимаю!
И прижалась, ища хоть какой-то защиты от страшного вокруг.
— Я нэх, и Яр тоже, — кивнул Трой, закутывая ее в теплый плед. — Ты не бойся, в Эфар-танне тебя в обиду не дадут. И все расскажут
По обмолвке сына он догадался, кто эта девочка. И если это правда, то трудно же ей придется, проспавшей в озере неведомо сколько столетий, очнувшейся в совершенно изменившемся мире. Она и вела себя больше как ребенок. Успокоилась — и вопросы посыпались с такой скоростью, что втроем едва успевали отвечать, успокаивать, объяснять и убеждать, что все хорошо, что зеркало — это вовсе не застывшая странная вода, что на стуле нужно сидеть, а вот эта подкрашенная вода в сбитом на пол пузырьке — чернила…
Никто не обратил внимания на приоткрывшуюся дверь. Кречет несколько минут раздумывал, стоит ли мешать, но потом любопытство победило, кошачье, неистребимое ничем. Правда, он постучал по косяку, прежде чем толкнуть створку сильнее.
— Ой! — тут же среагировала Ниилиль. — Огонек!
И за Троя спряталась, будто Кречет мог ей что-то сделать.
— Ты чего? — захлопал тот глазами: впервые его испугался кто-то мелкий, и это аж прямо обидно оказалось. — Да я не обижу тебя!
— Точно? — серьезно уточнила она и обиженно надулась, когда вокруг засмеялись.
— Маленькая, ты уже давно не крохотный родничок, — погладила ее по плечу Кая. — Никто тебя не испарит, не бойся. Кречет, рассказывай: что там?
Тот открыл рот, подумал, проглотил первое же рвавшееся на язык определение.
— Переполох там. Акмал и Янтор говорят, что проснулся какой-то по-настоящему древний и безумный удэши. Бурчун или Ворчун какой-то. Кто б еще меня пустил в кабинет нехо, чтоб я точно все понял!
— Мал еще… Ниилиль? — забеспокоилась Кая.
Та замерла, прижав ладони ко рту, потом быстро-быстро замотала головой.
— Плохо, плохо, это ой как плохо! Он не должен был… Ой-й-й!
— А ну, рассказывай. Я о таком и не знала, ну так я и родилась позже тебя, — Кая взяла ее за руки, успокаивая.
Та шумно подышала, все-таки справилась с собой и быстро заговорила:
— Это старый удэши, очень-очень старый. Он, наверное, один из первых из Стихии вышел! Не знаю, может Акмал знает точно. Он… Страшный! Мне Янтор рассказывал: чтобы его усыпить, пришлось всем удэши собраться, всех Стихий! И то еле справились! А если бы не усыпили, он бы все порушил, всех людей поубивал, потому что сильно недоволен был: считал, что все его должно быть, по старшинству-то. С другими делиться не хотел.
Все собравшиеся в комнате переглянулись.
— Родничок, а какой он? Как Акмал — великан?
— Что вы! — она даже замахала ладошкой. — Акмал против него махонькая совсем была бы! Он даже больше Эфара был, я знаю, мне Янтор рассказывал. Эфар был как могучий дуб, а этот — как гора. Чтоб его надолго усыпить, пришлось делать огромную яму, и то земляное покрывало над ним высоко вздымалось.
— Это где ж… — озадачится Трой.
— Не знаю! — Ниилиль помотала головой. — Очень давно закопали, кто мог — еще насыпал, а земля со временем проседала. Акмал, может, и помнит.
— Ты лучше скажи, чем нам это грозит? — напряженно уточнил Яр. — Он что… Пойдет всех убивать?
— Может, — закивала она. — Он злой-злой-злой! А сейчас еще злее, наверное!
— Да куда уж… — пробормотал Трой, вставая. — Яр, Кречет… Приглядите.
Те переглянулись недовольно, но кивнули: действительно, кто бы их на взрослое собрание пустил. А вот за Ниилиль присмотреть надо, чтобы по незнанию не натворила чего, самой себе не повредив. Или окружающим. За любое с них спросят, и взрослые, и Янтор добавит.
***
О том, что случилось в «горячей зоне» Ташертиса, через два дня уже знал весь мир — резко встревожившиеся удэши не преминули пояснить своим подопечным, что именно произошло и что натворили люди, преступившие законы Стихий. А когда говорили они — каждое слово, каждая нарисованная ими картинка отпечатывались в разуме что нэх, что людей, словно выжженные.
«Это ваш страх, ваша ненависть пробудили древнее зло. Которое так просто не успокоить, не уложить снова в спячку. Смотрите, люди, наши младшие, мы снова будем защищать вас, ибо мы — разумны». Где-то эти речи породили новый виток истерии, быстро заглохший под давлением тех, до кого дошло во всей полноте: если удэши и нэх откажутся, отойдут в сторону, то люди со своими пистолями против чудовища, разбуженного смертями земляных и их детей, не сделают ничего. А удэши, из тех, что постарше, что помнили Ворчуна и то, как его усыпляли, не скупились, описывая его мощь. Кто-то пытался доказать, что есть порох, что взорвать великана размером с гору можно… На что удэши лишь устало посмеялись. Гора-то не живая, а великан — более чем. Никакой порох не спасет от существа, которое способно рассыпаться обвалом, погрести под собой напавших — и снова собраться из камня, как ни в чем не бывало. Воздушники, рисковавшие разведывать, что же творится в тех краях, именно шевелящуюся на горизонте гору и описывали. Медленно так шевелящуюся, нехотя…
Оставшиеся же на земле передавали, что первый выброс силы ослабел, но мелкие волны доходят до сих пор. Ворчун и не собирается засыпать снова, он развил бурную для удэши Земли деятельность. Знать бы еще, в чем она заключается… Ясно было одно: все остальные удэши, оказавшиеся на его территории, или убиты, или бежали. Несколько таких, постарше, выскочили на патрули и были готовы хоть с нэх, хоть с сородичами договариваться, лишь бы убраться подальше.
О людях и нэх молчали. Из судьба была ясна и так.
Кроме удэши оттуда выбрался лишь один хранитель, Раис Зеленое пламя. Его, потерявшего сознание еще на руках патруля, с огромными предосторожностями переправили в Фарат, но в себя он за все время пути так и не пришел. Целители диагностировали тяжелейшую контузию, обморожение, воспаление и… отравление чужой силой. И если с первым они могли справиться, пусть долго и хлопотно, но с последним — нет. Ни у кого из целителей просто не хватало сил, чтобы выжечь чуждую магию, помочь снова разгореться его собственному Огню. Да они с таким раньше и не сталкивались никогда, даже не предполагали, что такое возможно.