Дело о мастере добрых дел

Федорова Любовь

– Смотри, Мышь, как нужно уметь, - покачал головой Илан.

Государь улыбнулся, обмакнул в чернильницу стило и продолжил рисовать.

Неподарок, заснувший на смотровой кушетке, встрепенулся при голосе хозяина, и поспешно сел, нашаривая сброшенные куда попало больничные подкрадухи - растоптанную войлочную обувь, в которой можно ходить неслышно, не беспокоя больных, - свои-то башмаки неизвестно, когда просохнут.

– Мышь и Неподарок, - сказал Илан.
– Я вам на завтра должен сделать список заданий, напомните мне попозже.

Если без меня обойдутся в отделении, то у меня завтра прием. Если не обойдутся, а они не обойдутся, - готовьтесь, будет сложный день.

– У вас простые дни бывают?
– спросила Мышь.

– Не знаю, - ответил Илан.
– Не помню.

– Извините, что задерживаем, - проговорил государь, дорисовывая глазастой сахарной обезьянке закрученный хвост.
– У кира Хагиннора есть вопросы про хофрских посланников.

Отлично, подумал Илан. Вопросы есть, зато нет самого кира Хагиннора. Лаборатория открыта, там ни его, ни секретарей, ни следователей, ни советников. Ждать или всех послать в песок и смыться по своим делам? Или послать в песок дела хотя бы на время, сесть и дать отдохнуть ногам?

Государь протянул Мыши последний лист со словами:

– Чаю сделаешь? Я чайник вымыл.

Мышь подскочила и помчалась исполнять. В автоклаве воды не было, в запасном кувшине тоже, пришлось ей бежать в дезинфекцию. Илан отослал вслед и Неподарка за дровами на кухню, сел на место Мыши напротив Аджаннара, дождался, пока закроется дверь, неаристократично и не очень вежливо поставил локти на стол, подпер щеку, сказал:

– Ну, ладно, я здесь посуду мою. Это моя нора. Но ты-то как - из государей и в посудомойки?

Аджаннар аккуратно пристроил стило на подставке чернильницы, заложил руки за спину и потянулся, расправляя плечи.

– Долго месть готовил, злопамятный? Просто устал я... с бантом на шее, - ответил он.
– И без банта устал. Хочу поделать что-нибудь руками, не думать, помолчать. Или говорить с теми, с кем хочу поговорить. Надоели все.

Да уж, Мышь, конечно, самый подходящий собеседник, за ее внимание стоит побороться... Хотя, тут Илан понимал. Есть опасность, что сегодня Мышь словоблудит о своем трущобном с двумя государями, а завтра совсем стыд потеряет. Но, если не надувать из себя неотразимую ни в одной кастрюле высокорожденную знать и не считать, что таким разговором себя роняешь, поговорить с ней куда приятнее, чем обсуждать с доктором Рауром отсутствие схем на плановых операциях или с доктором Наджедом непорядок с бельем в детском отделении. Мышь ни к чему не обязывает, за слова не ловит и искренне рада любому общению.

– Можно я сам тебя спрошу кое о чем?
– сказал государь и продолжил, не дожидаясь разрешения: - Ты вернулся в Арденну потому, что здесь твоя родина? Или потому, что ты ее хозяин? На Ходжере задержаться не думал?

Илан пожал плечами и стал складывать в стопку разрисованные листы, рассматривая их.

– Я вернулся по другим причинам. Просто... получилось так.

– В науке не хотел остаться? Там сейчас очень много нового делают. Совсем нового, не как везде. Континентальная

медицина отстает от острова Джел уже лет на шестьдесят-восемьдесят, не меньше.

– Я догадываюсь. Когда я приехал сюда, я не думал, что буду настолько... отличаться. В науке - нет, не хотел.

– Почему?

– Людей жалко. Люди без правильного лечения умирают.

– О, какой ты, - покачал головой государь.
– А почему выбрал абдоминальную хирургию?

– Абдоминальная здесь больше всего востребована. У меня вторая специальность нефрология и урология. Но в ней практического опыта меньше.

– То есть, всё ради людей. Хорошо. А сердечно-сосудистая хирургия? Не выбрал для себя?

– У вас же не берут туда чужих. Хотел бы, меня не одобрили. Сказали: все равно уедешь, толку тебя учить. Эта кафедра и направление только для самого Ходжера.

– Да?
– удивился государь.
– Я не знал. Но хофрскому посланнику сердце зашил именно ты?

– Это травма, это просто. Не то, что делают на Ходжере. Когда я уезжал на Гекарич, был разговор: еще лет пять-шесть, и на острове Джел начнут останавливать сердце для операций, а потом снова его запускать. Машина для искусственного кровообращения будет готова. Я сам не видел, знаю только по рассказам, что в этом направлении работают. Даже на Хофре такого нет.

– Работают, - кивнул государь.
– Денег много им на это даем, и не только им. На энтузиастов и одиночек, как столетиями было на материке, не надеемся. Под новые задачи нужен новый уровень инженерной культуры, одно дело понимать, что такое аппарат искусственного кровообращения, и совсем другое - сделать его... Инженерные службы, фармацевтика и химия, горное дело и металлургия, специальное строительство, асептика и антисептика, контроль эпидемиологической обстановки, санитарная обработка зданий и территорий, специализированное обучение во всех этих областях, - государь усмехнулся не без гордости, - расходы очень большие. Соответственно, где поливают, там и растёт. На Хофре много чего нет, что уже есть на Ходжере.

– Сегодня мне как раз приносили материал для сравнения, - кивнул Илан.
– Еле исправил, и то не знаю, будет ли жить. Я немного разговаривал с хофрским хирургом, не спросил, правда, что за корабль у нас в порту. Тот самый, который ждал кир Хагиннор, с выплатами по кредиту?

Государь покачал головой.

– Обычный торговый. Просто купцы. Шел с Мемнора в Бархадар, получил повреждения при шторме, добрался сначала до какого-то дикого острова недалеко от Тобо, потом в Арденну, будет здесь проситься на ремонт.

– Для купцов они устроились очень уж кудряво. У них на борту военный врач и морские офицеры в званиях. Это нормально для торгового судна?

– Вот тут я тебе ничего дельного открыть не могу. Сам не знаю. На Хофре была заварушка, которая еще не успокоилась и вряд ли успокоится в ближайшее время. Хочется уже, чтобы этот нарыв у них, наконец, дозрел и лопнул, но... никак. Может, военных берут на борт для контроля, может, для защиты от своих же. Пиратов они не опасаются, им бы друг с другом разобраться.