Дело о мастере добрых дел
Шрифт:
– Здравствуйте, я за лекарством, - сказал Актар, - в тумбочке...
Как понял картину, в которой доктор Илан под капельницей на его кровати, неизвестно, но вместо того, чтоб лезть в тумбочку, упал возле постели на колени, схватил Илана за руку с иглой и ткнулся головой в скомканное одеяло. Видимо, решил, что окончательно довел своего доктора до больничной койки.
– Вставай, вставай, - сказал Илан и похлопал его свободной рукой по шее.
– Меня уже проплакали насквозь, я больше не впитываю. Иди, всё делай сам, правильно и вовремя, чтоб я не ругался.
Тот закивал все в то же одеяло, к тумбочке за своим лекарством отполз на коленках, благо полы теплые и после вчерашнего кровопролития помытые. Когда уходил - скорбно оглядывался.
Илан подумал, у тех, кто смотрит свысока, как
А теперь нужно попробовать встать. Грехи не дают лежать, толкают.
Вставать тоже радости мало. Руки болят после не самых острых в мире иголок, нога болит после ночного захода в операционную, голова болит просто так, может, брахского ягодника не любит, может, белого лавра, совесть болит из-за случая с Номо и Эштой. Куда ни схватись, всё неправильно. Утешать себя можно лишь тем, что в Арденне бардак - врожденное явление и не зависит от чьей-то вины или внешних катаклизмов. Хорошо, что есть дела. Первое - вынуть дренаж у Рыжего, пока из отделения не ушел торакальный хирург. Илан, конечно, в себя верит. И верит в кисетный шов, наложенный вокруг дренажной трубки. Дренаж решительно извлечь, шов мгновенно затянуть, и пневмоторакса не случится. Но вы же понимаете - Арденна. И рыжие по всем приметам самые плохие пациенты. Не хуже пациентов-докторов, но где-то рядом. У них чаще других случаются осложнения, нетипичные реакции на препараты, быстрее образуются пролежни и в целом они нежные, как плесень.
Обморок ожидаемо торчал в палате. Оберегал товарища. А Кайи не было. Вместо нее у окна, отодвинув штору, стоял хофрский доктор и смотрел на город. Общее настроение на похоронное было не похоже, из чего Илан сделал вывод, что ночь прошла более-менее спокойно. Неясно, кто, где и в чьем обществе спал, но ничего ужасного не случилось. Хоть и без неприятностей не обошлось.
Илан подошел, чтобы прочесть смотровой лист, подписанный Рауром, посмотреть мочу и оценить возможность удаления дренажа прямо сейчас - дренаж в порядке, отделяемое терпимое, муть из мочи почти ушла, зато под больным мокро. Спросил, где Кайя. Ушла мыть судно и за чистой простыней. На вопрос, как так можно подложить судно даже не под женщину, а под мужчину, чтобы у него потекло по спине, ответить никто не сумел. Илан рассердился. Выслал Обморока искать горячую воду и полотенца, на хофрского доктора зыркнул так, что тот едва ли не спрятался за штору. Понял, что не помнит, как хофрского доктора зовут. Или не знает этого. У Илана вечная проблема с именами. Вчера, удаляя кусок кишечника со свищом, вычищая из брюшной полости гнойники и вымывая кишечное содержимое, гной и фибрин, не удосужился спросить. Показал доктору рукой, что не кусается, из-за занавески можно выйти, попросил сходить в предоперационную за перчатками, антисептиком и попросить лоток со стерильным инструментом для удаления швов. Зажим, чтобы перекрыть дренаж лежит рядом с чистыми шприцами, нужны только дополнительные руки. Появилась Кайя. Сказал ей, что думает про мокрые простыни. Она упрямо наклонила голову и готова была брякнуть свое обычное "а что такого?", но Илан предупредил возражение: "Не разговаривай со мной! Тот, кто со мной разговаривал, здесь больше не работает!" Рыжий попытался заступиться, ухватившись за Илана, но возможности его были невелики, и Илан уложил его руки обратно. Стали вдвоем снимать с постели белье, оба злые, Рыжий в огорчении. Явился Обморок с горячей водой, Илан велел им с Кайей мыть и Рыжего, и клеенку на кровати. Потом чистая простыня, потом обезболивающее и совсем чуть-чуть седативного. Чему Илан твердо научился на собственном опыте - что успокаивающего при манипуляциях никогда не надо жалеть. Потом вдвоем с хофрским доктором в четыре руки снимали дренаж, причем, дважды пришлось объяснить, что нужно делать, где держать кожу и как когда тянуть кисет. Первый раз по-таргски, на второй Илан уже перешел на ходжерский. Лучше бы взял в помощники Кайю, она хоть с первого раза понимает. Наверное.
Но сделали быстро и чисто,
– Всё!
– сказал Илан.
– Обязанностей море и маленькая плошка, поворачивать, растирать, покормить, подышать, подвигаться, откашляться. А будешь сопли на кулак наматывать, обниму, поглажу и поцелую в лобик. Тебе это понравится? Нет? Мне тоже нет. Поэтому не вводи меня в затруднение, подходи и выполняй!
Рыжий что-то хлюпнул. Попытался сказать голосом, отчего Обморок ухватился за него еще крепче.
– А ты, - велел Рыжему Илан, - не хнычь. Я тебя отпустил на свободу. Теперь можешь поворачиваться сам и, если получится, даже сесть.
Это всех слегка утешило.
Илан оставил всю компанию разбираться, кто в чем виноват и что они теперь будут делать. Ушел в послеоперационную. Там капают. Всех разом всем подряд. У повторного, самого тяжелого, висит флакон с желтоватым раствором, один из тех, что выдала вчера аптека по рецепту Актара. И один на стойке уже пустой. Опять эксперименты доктора Раура, да что ж такое... Но помогает. Инъекций много, все обычные, большая часть - чтоб спал. На удивление, все хорошо. Прямо подозрительно хорошо. Почки нормально, сердце нормально, дыхание, правда, жесткое, ну, и хвост с ним. Почти нет лихорадки - главное. Промывать еще не начинали, это к следующей смене. По множественным трубкам что-то вытекает, в разумных объемах и не самого страшного вида. Мышь сказала бы: да, ездец, но не смертельно. Скорее да, чем нет. Илан ожидал встретить картину в разы хуже. Вчера это выглядело всего лишь как два из десяти. Сегодня тянет уже на пять-шесть. Надо просить у Актара подробный разбор брахидского зелья. И заказывать в аптеке срочно еще. Прямо сейчас составить заявку флаконов на пятьдесят для начала, и надеяться, что сырье не очень экзотическое и какое-нибудь местное или хотя бы оттуда, где навигация круглый год. Чистая бумага с ночи лежит на подоконнике. Где ходжерское стило? И Неподарка, намеренно шаркающего подкрадухами под открытой настежь дверью, чтобы обратить на себя внимание, не замечать. Пойдем все вместе на прием, там выясним, что за допрос, что за покойник. Честно сказать, не хочется узнавать. Усталость накапливается и без лишних знаний.
Неподарок был несогласен с тем, что его не видят, всунул голову в палату, мрачно спросил:
– Доктор, вам принести чай?
– Принести, - кивнул Илан, не отрываясь от составления заявки.
– Еще найти Мышь и узнать, где доктор Гагал и что делает.
Доктор Гагал нашелся сам. Пришел проведать докторскую палату (это после вчерашнего-то, крепки семейные узы, позавидуешь) и позвать Актара в процедурную выполнять прописанное. С какими лицами они оба туда шли, надо было, конечно, видеть. Но зашли и вышли, не подрались и даже обошлось без разговора на повышенных тонах. Вообще утро шло тихо и молчаливо у всех, кроме самого Илана. Что-то не припоминалось Илану дней, когда он злым был прямо с утра, едва проснулся. К вечеру донимали, бывало. Все же понимают, как могут вывести пациенты. Но чтобы утром - это новое. Нужно срочно искать точку опоры и все исправлять. Может быть, Мышь поможет. Споет, станцует, и жизнь наладится.
Пришел доктор Никар, спокойно принял у Раура смену, забрал дописанные Иланом листки с назначениями, все прочел, кивнул, сразу направился смотреть тяжелого. Поинтересовался:
– Будить пробовали?
– Пробовали, - сказал Илан, отхлебывая принесенный Неподарком горячий чай и радуясь разливающемуся внутри теплу. Злость и хандра от тепла немного отступали.
– Даже поговорил. Потом пришлось успокоить. Зачем он нам разговорчивый в таком состоянии? Оборвет что-нибудь, побежит куда-нибудь, шагов на пять-десять... Пусть спит. Меня больше беспокоит доктор Эшта.
И рассказал ночные приключения, умолчав об их основной причине.
– Да вы идите, - сразу стал выпроваживать его Никар.
– Вам отдыхать надо.
– У меня прием, - сказал Илан.
– Тем более, идите!
Но на выходе из отделения поджидал Гагал.
– Илан, - сказал он.
– Доктор Илан... Спасибо тебе огромное. Я... не знаю, как отблагодарить за помощь, я готов на что угодно, но... я могу обратиться с еще одной просьбой?