Дело о предубежденном попугае
Шрифт:
– Я вижу, она наделена даром выражать свои чувства, – заметил Мейсон, слегка прищурив глаза.
– Нет, шеф, она не играла. Она была совершенно искренна. Ей нравится об этом говорить, потому что для нее это было каким-то чудом. Несмотря на переживаемый ею удар от случившейся трагедии, несмотря на все разочарования, которые пришлось перенести, когда она узнала, что он женат, она счастлива. Потому что и на ее долю выпала большая любовь. Счастье было недолгим, но это ее не ожесточило, она все не может забыть того, что она пережила за эти недолгие недели. Конечно, когда она прочитала в утренних газетах об убийстве Сейбина, о его пристрастии путешествовать под другим именем, изучать людей, рыться в библиотеках… Конечно, она сразу заподозрила недоброе. Но она старалась
– Так ты думаешь, что она убийца? – спросил Мейсон.
– Она просто не могла… но…
– Откуда сомнения?
– Понимаешь, у нее есть одна черточка в характере… Мне думается, что если она заподозрила, что он в какой-то мере играет, что в действительности его идеалы вовсе не такие возвышенные, какими они кажутся, она могла бы его убить, чтобы он не мог опорочить созданного ими обоими прекрасного образа.
– Понятно, ладно, продолжай. Что же было дальше?
– Я отвезла ее в маленький отель. По дороге я несколько раз проверила, нет ли за нами слежки. Мы заехали ко мне, я взяла с собой кое-какие вещи, и мы зарегистрировались как две сестры из Тонека в Канзасе. Я задала клерку десятки глупых вопросов, которые приходят в голову только туристам, так что, по всей вероятности, он не сомневался ни в моей дурости, ни в цели нашего приезда. Наш номер помещался в заднем углу здания. Две кровати, ванная. На всякий случай я заперла дверь на ключ и опустила его себе в карман. Она ничего не заметила. Мы сидели и спокойно разговаривали. Она поведала про свой роман. Наверное, прошло часа три или четыре. Во всяком случае, мы легли спать уже далеко за полночь. Где-то около пяти часов утра она разбудила меня, говоря, что не может открыть дверь. Она была полностью одета. Вид у нее был удрученный. Я спросила ее, зачем открывать дверь. Она ответила, что должна возвратиться в Сан-Молинас. Это просто необходимо, она что-то забыла. Я ей объяснила, что она не может возвратиться назад. Она настаивала. Мы даже поссорились. Наконец она сказала, что все равно позвонит вниз и вызовет кого-нибудь с ключом. Тут я на нее напустилась!
– Что же ты ей сказала?
– Что ты жертвуешь многим, чтобы помочь ей. Что она тебя предает. Что ей угрожает опасность, полиция ее моментально схватит и обвинит в убийстве. Что о ее обмане протрубят все газеты страны, что ей придется пройти через все мытарства суда, допросов, недоверия людского, недоброжелательства и простого любопытства. Я сказала ей все, что пришло мне в голову. Право же, я ее убеждала, как защитник присяжных.
– Что было потом?
– Она все же хотела уехать. Тогда я ее предупредила, что в тот момент, когда она переступит порог нашего номера, она может больше на тебя не рассчитывать. Ты не сможешь ее больше защитить. Что ей следует подчиняться твоим распоряжениям и сидеть смирно на месте, пока я не сумею связаться с тобой и спросить, как быть. Она спросила, когда это будет возможно. Я ответила, что не раньше чем ты приедешь в контору, то есть в 9.30. Обещала ей дозвониться в девять до Пола Дрейка. Но она стала настаивать, чтобы я позвонила тебе на квартиру. Я наотрез отказалась. Во-первых, зная сержанта Голкомба, я опасалась, что он присоединится к твоей линии. А потом, ты ничего не хотел знать о месте ее пребывания. После минутного раздумья она согласилась, что это резонно. Хорошо, она подождет до половины десятого при условии, что я ей обещаю сразу же связаться с тобой. Она разделась, снова легла в постель и даже извинилась за неприличную сцену. Я лишь через полчаса смогла уснуть. А когда проснулась, ее уже не было… Значит, она уже раньше решила меня обмануть.
– Достала ключ из твоего кармана?
– Нет. Я его переложила к себе в сумочку и спрятала под подушку. Нет, она спустилась по пожарной лестнице. Окно оказалось открытым.
– Ты не знаешь, когда это случилось?
– Нет.
– Когда ты проснулась?
– В начале девятого. Я сильно устала, а так как нам нечего
Мейсон притянул ее к себе:
– Не переживай, Делла. Ты сделала все, что было в твоих силах. Как ты думаешь, куда она поехала?
– В Сан-Молинас, можно не сомневаться.
– Ну что же, сама полезла в петлю.
– Видно, она уже там.
– Что ты сделала, увидев, что она удрала?
– Позвонила в контору Пола, велела немедленно связаться с тобой. Пыталась сделать это сама, но не могла тебя нигде отыскать.
– Я ездил в город позавтракать, потом заходил в парикмахерскую.
– Пол, наверно, уже на работе. Под конец я все же добралась до него и объяснила, что случилось. Попросила его отправить ребят в Сан-Молинас и попытаться ее спрятать.
– Что сказал Пол?
– Он не выказал большого энтузиазма. По-моему, он даже не успел выпить чашку кофе. Он полон мрачных предчувствий: что его вызовут держать ответ перед коллегией присяжных в Сан-Молинасе, если он сделает что-то в этом плане.
– И все же он послушался?
– Ты не представляешь, чего мне все это стоило. Он…
Она замолчала, услышав условный стук Пола в дверь.
– Легок на помине.
Потом она повернулась к Мейсону и объяснила, что пойдет умоется холодной водой.
Мейсон успокаивающе похлопал ее по спине и пошел открывать дверь.
– Здравствуй, Пол!
– Привет, Перри!
Пол сразу же подошел к своему излюбленному креслу и сел в него, перекинув ноги через подлокотник.
– Есть новости?
– Уйма.
– Плохие, хорошие или безразличные?
– Все зависит от того, что ты называешь безразличными известиями. Во-первых, Перри, та нотариально заверенная копия свидетельства о разводе – подделка чистой воды. Все было до гениальности просто и ловко. И сто тысяч долларов в кармане.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Вероятно, миссис Сейбин в Рино помогал какой-то адвокат, но вряд ли нам удастся установить, кто именно. У него имеются настоящие бланки, даже подписанные клерком и заместителем. Возможно, они поставили даже подлинную судебную печать. В конце концов, всегда можно подсунуть лишнюю бумажку. Так что план был разработан заранее.
– Выходит, что никакого дела «Сейбин против Сейбина» не слушалось?
– Вот именно.
– Умно, ничего не скажешь. Если бы не убийство, никто бы никогда не обнаружил этой подделки. Заверенная копия свидетельства о разводе ни у кого не вызывает сомнений. Воистину гениально. Получить дуриком сто тысяч долларов и остаться юридически его женой. Конечно, возникает дело о подлоге в получении денег обманным путем, но если бы все шло нормально, этого никто никогда бы не узнал.
– Сейчас-то она вообще может поздравить себя: весьма дальновидно. Как вдова Сейбина она вступает во владение его капиталом.
– Ладно, на время отложим этот разговор. Что ты скажешь об Эллен Монтейз?
Дрейк брезгливо поморщился.
– Я хотел бы, чтобы ты отделался от этой грязной истории, Перри.
– Почему?
– Знаешь, скверно уже то, что я, фигурально выражаясь, держу твое стремя, когда ты садишься на лошадь. Но если к тому же мне самому приходится скакать на твоем скакуне, это совсем никуда не годится.
Мейсон рассмеялся и хлопнул Дрейка по плечу:
– Так что же все-таки произошло?
– Сегодня минут пятнадцать девятого Делла позвонила в агентство. Она была в настоящей панике. Подавай ей меня, подавай ей тебя, посылай немедленно оперативников в Сан-Молинас выручать Эллен Монтейз. Опуская подробности, скажу тебе, что я связался с Деллой по оставленному ею номеру. Она назвалась Эдит Фонтейн. От нее я узнал о бегстве мисс Монтейз. Делла требовала, чтобы я мчался в Сан-Молинас, разыскал эту взбалмошную дамочку и прятал ее от полиции.