Дело об удачливом проигравшем
Шрифт:
— Хорошо, — согласился судья Кадвелл. — Я велю шерифу принять такие меры предосторожности, какие он сочтет необходимыми, но во время перерыва мистеру Мейсону разрешается говорить со своим клиентом столько, сколько он пожелает.
— Я доставлю обвиняемого в комнату, в которой свидетели обычно ждут вызова для дачи показаний, — сообщил заместитель шерифа. — Мистер Мейсон сможет там с ним встретиться.
— Прекрасно. Меня не интересует, где мистер Мейсон увидится со своим клиентом, — сказал судья Кадвелл, — но разговор должен состояться в таких условиях, при
Мейсон подал сигнал Теду Балфуру.
— Следуйте за мной, пожалуйста, мистер Балфур, — позвал он.
Весь облик Роджера Фарриса показывал внутреннюю напряженность. С дурным предчувствием он поспешил в библиотеку юридической литературы.
13
Балфур, высокий молодой человек с вьющимися волосами, явно чувствующий себя неловко, сел за стол напротив Мейсона.
— Вы в состоянии как-то вытащить меня из этой ситуации таким образом, чтобы мне не пришлось выступать в месте дачи свидетельских показаний?
Мейсон кивнул.
— Это было бы прекрасно, мистер Мейсон.
Адвокат внимательно посмотрел на молодого человека. Перед ним сидел широкоплечий, стройный мужчина, который медленно произносил каждую фразу и представлялся вялым и апатичным, однако, как показалось Мейсону, Балфур специально избрал эту манеру, как эффективную маску, чтобы скрыть от окружающих свое истинное лицо.
— Расскажите мне правду о том, что произошло вечером девятнадцатого сентября и ранним утром двадцатого, — попросил Мейсон.
Тед Балфур вытер рукой лоб.
— Боже, как бы мне самому хотелось знать! — воскликнул он.
— Начинайте и расскажите мне то, что знаете, — нетерпеливо ответил Мейсон. — Сейчас вы не с полицией разговариваете. Я — ваш адвокат и мне необходимо знать, против чего нам придется бороться.
Тед Балфур заерзал на стуле, откашлялся, провел рукой по густым, вьющимся темным волосам.
— Да начинайте же вы наконец! — закричал Мейсон. — Хватит тянуть время. Вперед!
— Ну, в общем, дядя Гатри собирался в Мексику, на территорию бывших поселений индейского племени тарахумаре. Он уже ездил туда раньше, «поцарапать грунт», как он сам выражался. На этот раз он собирался пробраться к каким-то оврагам, считавшихся недоступными. Разумно было предполагать, что туда не ступала нога белого человека.
— Подобные места сохранились до наших дней? — удивился Мейсон.
— В той части Мексики — да.
— Хорошо. Продолжайте.
— Дорла планировала поехать вместе с ним до Пасадены, проверить, что все в порядке и узнать, нет ли еще каких-либо указаний. Она намеревалась сойти с поезда на вокзале «Алхамбра», но в последний момент дядя Гатри решил, что он хочет, чтобы она отправилась вместе с ним до пункта назначения.
— Она давно замужем за вашим дядей?
— Чуть больше двух лет.
— Когда вы вернулись из армии?
— Четыре месяца назад.
— Вам часто приходится с ней видеться?
— Естественно, ведь мы живем в одном доме.
— Она дружелюбно настроена к вам?
— Да.
— А иногда бывает слишком дружелюбна?
— Что вы имеете в виду? — спросил Тед Балфур с долей негодования в голосе.
— Думайте сами, — ответил Мейсон. — Я задал простой вопрос, а демонстрация вами справедливого гнева показывает мне, что где-то здесь зарыта собака.
Тед Балфур сразу поник.
— Отвечайте, — приказал Мейсон. — Так, значит, она проявляла повышенную дружелюбность?
Молодой человек глубоко вздохнул.
— Я не знаю, — наконец, ответил он.
— Что, черт побери, это означает? — взорвался Мейсон. — Выкладывайте все, как есть.
— Дяде Гатри и дяде Аддисону не понравились бы ваши вопросы и манеры, с которыми вы их задаете, мистер Мейсон.
— Да пошли ваши дяди ко всем чертям! Я пытаюсь спасти вас от газовой камеры за предумышленное убийство первой степени. Как ваш адвокат, я должен знать все факты. Мне необходимо с абсолютной точностью представлять, против чего я борюсь.
— Газовой камеры! — в ужасе воскликнул Тед Балфур.
— Естественно. Как вы думаете, что делают с убийцами? Дают по рукам, слегка журят или лишают на месяц денежного пособия?
— Но я… ничего не совершал. Я никогда в жизни не видел этого Джексона Эгана. Я понятия не имею, кто это такой. Я не убивал ни его, ни кого-то другого.
Мейсон впился взглядом в глаза молодого человека.
— Так Дорла проявляла излишнюю дружелюбность?
Тед Балфур вздохнул.
— Если честно, мистер Мейсон, я не могу ответить на этот вопрос.
— Почему вы не можете ответить?
— По правде говоря, я не знаю.
— Почему вы не знаете?
— Иногда я думаю… ну… мне трудно объяснять. Иногда она вроде бы позволяет себе… или злоупотребляет отношениями, и мне кажется, что она… а затем снова… Я просто не понимаю.
— Что она делала?
— Ну, например, вбегала и выбегала.
— Из вашей комнаты?
— Да. Понимаете, все выглядело бы по-другому, если бы она на самом деле была моей тетей. Но она не родственница по крови и… я не могу описать то, что имею в виду.
— Вы никогда не пытались за ней ухаживать?
— Боже, нет! Я всегда относился к ней, только как к тете, но она вбегает и выбегает и иногда я вижу ее… Однажды вечером, когда дяди Гатри не было дома, а ей показалось, что она услышала какой-то шум, она зашла ко мне в комнату и поинтересовалась, не уловил ли и я чего. Ярко светила полная луна, а на ней была прозрачная, тоненькая ночная рубашка… и она казалась напуганной.
— Что вы сделали?
— Я сказал, что она просто понервничала, посоветовал возвращаться в постель и запирать дверь в спальню. Я обратил ее внимание на то, что, даже если кто-то и находится внизу, он не сможет ее потревожить, если она закроет дверь спальни на засов, а все имущество в доме застраховано.