Дело портсмутских злочинцев
Шрифт:
— В таком случае вы готовы показать — под присягой, заметьте, мистер МакХейл, — что, находясь в тихий вечер на палубе судна, стоящего на якоре, на вашем законном посту вблизи от светового люка каюты, вы ничего не слышали? Ничего, даже повышенных голосов?
— Под угрозой ответственности за дачу ложных показаний, мистер МакХейл? — вставил замечание младший член трибунала, коммандер, со своего места в левом конце стола.
Штурман «Вантиджа» сглотнул.
— И в свете сказанного Линчем, стоявшем дальше от вас у поручней квартердека?
Мистер МакХейл помолчал, раздумывая, несколько мгновений.
— Джентльмены, я беру назад свои предыдущие показания. Мистер Гладден слабак, но он честный человек, джентльмены.
Со своего стула позади подсудимого Хоар увидел, что уши Артура Гладдена покраснели.
— Он и мухи не обидит, — продолжал МакХейл, — не то что капитана. У него практическая смекалка хуже чем у кролика. Его подразделение полным ходом превращается в толпу людей, потому что он не способен управлять ими. Мне жаль его. Он не годен для флота. Я не желаю, чтобы он потерял жизнь из-за меня, из-за моих показаний. Но я не могу забывать о моей жене и моих детях.
— Придерживайтесь фактов, мистер МакХейл, — предостерег его капитан Райт. — И что, в таком случае, вы услышали?
— Я слышал, как капитан Хэй приказывал мистеру Гладдену провести учение в своем подразделении следующим утром.
— Какое учение?
— Пожарную тревогу, сэр, — ответил МакХейл, — с последующим отражением атаки французских фрегатов с обоих бортов. Зная своего капитана, я полагаю, что он дал бы несколько вводных — сбит салинг грот-мачты или нечто подобное, все старшие офицеры убиты, и так далее — и оставил бы мистера Гладдена выпутываться в одиночку. Капитан Хэй был очень жестким, требовательным тренером, но добивался хороших результатов. Затем я услышал крики мистера Гладдена. Он обвинял капитана в предвзятом отношении к нему… «несправедливом», так он выразился. На середине речи мистера Гладдена послышался рев ярости, затем как бы ворчание. Вслед за этим я услышал стук закрываемой двери за мистером Гладденом…
— Откуда вам известно, что за ним? — спросил Хоар.
Мистер МакХейл выглядел удивленным.
— Как же, сэр, ведь мистер Гладден и капитан были единственными людьми в каюте. И, разумеется, это не капитан выбежал из двери.
— А если вы подумали, что между капитаном и Артуром Гладденом произошла драка, почему вы не подняли тревогу?
— Я не мог быть в этом уверен, сэр, с того места, где я стоял. Кроме того, у дверей каюты стоял часовой.
— То есть вы, опытный морской офицер, доверили неизвестному рядовому морпеху решать, поднимать тревогу или нет. Так? Это не принесет вашей карьере никакой пользы, мистер МакХейл. У меня все, сэр.
Следующим был вызван мистер Уатт. Приведенный к присяге, он повторил по сути ту же историю, которую рассказывал Хоару несколько дней назад. Когда этот маленький человек дошел в своем рассказе до предсмертных слов капитана, его перебил младший член трибунала. Он был единственным, кроме капитана Райта, кто принимал активное участие в процессе. Его звали Бернард Везерби, он был командиром 20-пушечного шлюпа «Крокус». Подающий надежды офицер, его следует запомнить, отметил про себя Хоар.
— Откровенно говоря, джентльмены, я в некоторой растерянности, — сказал Везерби. — Никто даже на минуту не предположил, что капитан Хэй отравился омарами, к тому же, как нам рассказал мистер Беннетт, вестовой капитана клялся, что он бросал их в котел живыми. У нас нет причин сомневаться в его словах. Но почему же, умирая, капитан Хэй говорил об омарах?
— Бред сивой кобылы, — пробормотал кто-то в задних рядах. Еще кто-то захихикал.
— Прекратите глупые выкрики, — спокойный, ровный голос капитана Райта восстановил тишину. — Еще один подобный случай, и я прикажу удалить нарушителя, даже если это будет кэптен.
Воцарилась тишина.
В каюту проскользнул мистер Прикетт и прошептал на ухо Хоару несколько слов. Поблагодарив его кивком, Хоар наклонился вперед и прошептал что-то Питеру Гладдену.
— Джентльмены, получив предварительное согласие трибунала, — встал со своего места последний, — мистер Хоар попросил сержанта морской пехоты «Дефайанта» Миллера отрядить достаточное количество солдат на борт «Вантиджа» и сменить полностью их подразделение морской пехоты на определенное время. Сержант Миллер получил необходимые инструкции. В настоящее время сержант с «Вантиджа» выстроил своих людей на шкафуте у среза квартердека. Господин председатель, могу я попросить вас и членов трибунала выйти на квартердек?
Капитан Райт поймал взгляд Беннетта и согласно кивнул. Артур Гладден, конвоируемый двумя морпехами, первым вышел наружу, за ним последовали его брат, Хоар, Беннетт и члены трибунала. Следом его королевское высочество вскарабкалось по сходному трапу и засверкало под лучами летнего солнца. Последним ковылял лейтенант Уоллес в свободных рейтузах. Будь я проклят, думал он, если позволю этому шепчущему дуэлянту «поджаривать» моих людей в отсутствии их офицера, способного защитить своих подчиненных в случае необходимости.
Сержант Дойл построил своих сорок семь морпехов на шкафуте в две шеренги. Увидев своего командира среди собравшихся на квартердеке, сержант скомандовал «На караул!», которую солдаты выполнили с характерным лязгом. Уоллес с трудом спустился по сходному трапу левого борта на шкафут и занял место между двумя шеренгами. Оттуда он отдал честь капитану Райту, прикоснувшись к шляпе правой рукой.
— Что вы собираетесь теперь предпринять, сэр? — проскрежетал Райт на ухо Питера Гладдена. — Да будет вам известно, что эти причудливые отклонения от установленных процедур не улучшают позицию вашего подзащитного в глазах членов трибунала.
Мистер Гладден поклонился.
— С вашего позволения, сэр, я бы хотел провести его перед выстроившимися морпехами, чтобы он опознал часового, стоявшего перед дверью капитана Хэя в то время, когда он прибыл в каюту капитана в день убийства.
— Добро, мистер Гладден. Вы можете сопроводить вашего бра… обвиняемого на шкафут.
Процессия — первым шел морпех, за ним подсудимый, за ним второй морпех, и в конце защитник подсудимого — спустилась на шкафут по правому трапу. Артур Гладден неторопливо и угрюмо шел вдоль первой шеренги «омаров», то и дело останавливаясь, чтобы пристально всмотреться в их лица. Дойдя до конца, он повернулся и пошел вдоль второй шеренги. Осмотрев всех морпехов этого подразделения, включая сержанта Дойла, он повернулся лицом к членам трибунала, стоявшим у поручней среза квартердека.
— Его здесь нет, — произнес Артур Гладден.
— Что значит «его здесь нет»? — рявкнул капитан Райт.
— Часовой, которого я видел, не из этого подразделения, сэр. У того человека на посту было очень необычное лицо. Грубая багровая кожа; очень большие глаза; рот… его губы, сэр, выглядели как накрашенные. Как будто это была маска. Я не увидел его здесь среди морпехов. Простите, сэр.
— У меня есть этому объяснение, сэр, — сказал Питер Гладден. Он говорил самостоятельно, без подсказки Хоара. — Однако я прошу вас услышать это в… в… — Он повернулся к Хоару, чтобы найти соответствующий термин.