Дело всей жизни. Книга первая
Шрифт:
— Ух ты! Такой вид за бортом! Разрешите пристыковаться?
— Стыковку разрешаю, но сначала надо смазать стыковочную систему.
— О-о-о, детка, я весь твой! — Я спрыгнул с кровати, подтянул Несси к краю за руки так, чтобы её голова свесилась. Встал на колени и взял член в руку, провёл головкой по её губам и высунутому языку и застонал: — Мажь меня, моя стюардесса…
Всё-таки я отлично воспитал свою маленькую развратницу — она своим ротиком творила чудеса. Я положил ладони на манящие твёрдыми сосками холмики и закрыл глаза, блаженно улыбаясь… и чуть не подскочил, ошалевший — Несси врезала мне по ягодице так, что она горела! Наверняка на ней теперь красный отпечаток. Я посмотрел на мою девчонку вытаращенными в притворном гневе глазами, но пообещать казнить не успел.
— Стюардесса требует капитана трахолёта занять положение стоя и приступить к смазке принимающей стороны сцепного механизма.
Я сжал её груди и возмущённо спросил:
— Ты где слов таких нахваталась?! Трахолёт… Ай!
Она снова шлёпнула меня! Я, как кот на привязи — Несси не отпускала мой член, послушно встал и навис над головой развратной девчонки. Всегда только она садилась мне на лицо и елозила нежной плотью по моему языку и губам, а сейчас обняла мои ляжки и заставила присесть над её ртом. Я упёрся руками на постель и потерялся: она дрочила член, пощипывала коготками тонкую кожу паха и внутренней стороны бёдер и вылизывала мои яйца, посасывая их по очереди, осторожно губками оттягивая тонкую кожу. Я смотрел на её клитор и стонал без перерыва, отдавшись урагану ощущений.
Меня больше не было. Было только то, что ниже живота, и это всё сейчас принадлежало не мне и активно пользовалось моей ужасно развратной, местами возмутительно пошлой девчонкой! Да кто ж её так испортил, цари небесные?!
Додумать я не успел — сначала снова получил по ягодице, да так, что вылупил глаза и открыл рот, потом она закинула на мою шею ножки, будто села по-турецки, и рывком притянула мою голову к своей промежности. Укус в бедро заставил меня дёрнуться и охнуть, а потом член оказался у Несси во рту, и она начала сосать его с таким напором, что я невольно приседал в заданном ею ритме. Наверное, редкий балерун вот так стоял на цыпочках и приседал, зарывшись ртом и носом в женскую промежность. Но получать по заднице мне… понравилось.
Правда, сначала закипало возмущение — чего эта малявка лупит меня со всей силы?! Но горячая боль возбуждала не меньше, чем удивление от понимания — она меня насилует!
И, чёрт возьми, я вошёл во вкус, кряхтел и стонал от её жёсткой ласки на грани боли и сладости, охал, когда щипала ноготками. Я сосал клитор, когда она сосала меня, лизал, когда лизала, и покусывал и пощипывал, когда это делала она. Только не шлёпал её — боялся, от неожиданности что-нибудь мне откусит.
Несси стонала с членом во рту, и мне было немного щекотно от вибрирующего звука, скользившего по головке, я выписывал бёдрами круги, избегая этого странного ощущения. Предвкушение накатывало волна за волной, собиралось пушистым помпоном внутри и уже растекалось тягуче в основании члена.
Я раздвинул пальцами внутренние мышцы лона моей испорченной девчонки и надавил на железу, поглаживая её активно, чувствуя, как течёт моя стюардесса, как пульсирует её плоть, готовая вот-вот расцвести в экстазе. Я ждал его, и зажмурился от неожиданности, когда Несси кончила с тугой струёй мне в лицо.
И снова получил по ягодице, дёрнулся вверх, выскользнув изо рта Несси, кончил, изливаясь в безвоздушном пространстве, и заскакал над ней, засовывая член в её рот и охая от последних вспышек оргазма, сильного и неповторимого.
Сил осталось только затащить девчонку на постель и нависнуть над ней на дрожавших руках. Всё её лицо было в сперме. А моё — в её секрете от сквирта. Она расхохоталась первая, я тоже засмеялся.
— За то, что ты меня избила, я лишу тебя…
Не мог придумать чего её лишить, чтобы не лишиться этого самому, а моя насильница хохотала до слёз, вытирая лицо уголком простыни. А потом схватила подушку и огрела меня.
— Да что ж ты бьёшь меня сегодня?! — взвыл я и хотел схватить вторую подушку, но Несси успела откинуть её на пол.
Я повернулся, чтобы шлёпнуть её за наглость по попке, а она выпорхнула из-под меня и в чём мать родила бегом понеслась из спальни с криком:
— Русский неповоротливый медведь!
Я взлетел на кровати и рванул за ней, едва успевая увидеть, как Несси скрылась в холле, а потом её смех раздался на лестнице. Бежал за ней, не чуя ног, перепрыгивая через ступеньку, почти настиг её в тренажёрном зале, но она увернулась и с визгом и хохотом выбежала к бассейну. И вот тут она и попалась в мои руки — по обеим сторонам стояли каменные чаши с цитрусовыми деревцами и пальмами, и бежать просто некуда. Я обхватил её, прижал к себе и прыгнул в воду…
Мы наплавались в бассейне, я завернул мою девочку в единственный лежавший в шезлонге халат и принёс в свою комнату, перекинув добычу через плечо. Она пыталась изобразить горжетку и обвиться вокруг шеи, но у неё ничего не получилось, и она всю дорогу звонко барабанила ладошками по моим мокрым ягодицам, щипала их и сжимала пальчиками. Я ничего против не имел, хотя они и так горели от её шлепков. Нёс её и улыбался, как трахнутый придурок. И так не хотелось, чтобы этот день кончался.
А ведь новый уже наступил. И зажжённые свечи выглядели неуместно, наполнили комнату тяжёлым запахом горячего воска. Посадил Несси на постель и потушил их.
— Никита… это ты для меня? — распахнула глаза, задев что-то в душе до искр и вибрации.
Я приоткрыл окно и сел рядом с моей девочкой, смотревшей на шампанское в ведёрке с водой — лёд растаял, на сыр и мёд, на подвявшие фрукты.
— А ты меня изнасиловала и отлупила. До сих пор мягкое место огнём горит.
— Прости… — она доверчиво прильнула ко мне, положила ладошку на мою щёку и смотрела так виновато, что сердце сжалось — да лупи, только будь счастлива, моя конфетка! Собирался поцеловать её и сказать ей об этом, но она продолжила: — Но у тебя такая классная попа, что я буду тебя шлёпать ещё… — в её глазах засверкали золотые смешинки, а губы задрожали, сдерживая улыбку.
Наверное, мой ошарашенный — в который за сегодня уже раз? — взгляд снова развеселил её. Она засмеялась, и я опрокинул её на постель и подмял под себя, глядя в весёлые глаза.
Мне не было смешно. Этот день — самый лучший из всех, что я прожил. Я сегодня действительно жил, вновь почувствовал себя мальчишкой. Этот день для меня сделала эта девчонка — самая лучшая на свете.
Она — моя недосягаемая высота. Единственная женщина, которую я хотел видеть рядом всю жизнь. Но это невозможно. Сколько я ещё проживу, пока моя психика не разрушится? Сколько ещё мне осталось мужской силы? Сколько ещё мне отведено, пока гамартома не переродится в злокачественную убийцу?