Дело Зорге
Шрифт:
248
— Что будешь пить, Фуйико? — спросил Зорге. Девушка покачала головой.
— Ничего. Не хочу… Посмотри, какие красивые угли в камине.
— Может, подложить дров?
— Не надо. Так красивее.
Он хотел встать, но она удержала его.
— Что ты хочешь?
— Глоток виски, маленькая.
Она быстро поднялась и подошла к бару.
Если бы Рихард Зорге выглянул в окно, он, конечно, увидел бы, что игра им проиграна. Каждое мгновение, остававшееся в его распоряжении, было равно вечности.
— Пожалуйста, твое виски, — она протянула
Он погладил ее плечи.
— Тебе не холодно, Фуйико? Она прижалась к нему.
— Нет, не холодно.
Девушка потянулась к Рихарду рукой, и вдруг ее обожгла мысль: раньше она была совсем иной, не была танцовщицей Фуйико Нахарой.
• »
Торпедный катер «Е-16», оставляя за собой слабый пенистый след, шел значительно медленнее, чем позволяли его сильные двигатели.
Начиналась мертвая зыбь. Но командир катера старший лейтенант Охима и при большем волнении умело справлялся с кораблем. Так же как и стоявший рядом с ним матрос, он не отрывал от глаз бинокля и внимательно следил за судном, шедшим в нескольких кабельтовых впереди. Сомнений не было: утлое суденышко стремилось как можно быстрее покинуть японские территориальные воды и выйти в открытое море.
«Догоним и пойдем у них на траверзе», — решил старший лейтенант Охима и приказал дизелисту:
— Полный вперед!
— Есть, полный вперед! — повторил тот, и катер, Слегка вздрогнув, пошел быстрее.
— Передать командиру «Е-14»: держать катер по правому борту, дистанция — два кабельтовых…
249
Радист повторил команду и уже был готов передать ее, как вдруг впереди в небо взметнулся огненный столб, ярким пламенем озаривший морщинистую поверхность ночного моря. И сразу за вспышкой последовал раскатистый гул мощного взрыва; воздушная волна сбила с ног стоявших на мостике старшего лейтенанта и матроса.
Когда старший лейтенант Охима поднялся, до него отчетливо донеслись всплески от падавших в море обломков взорванного судна.
Мощный взрыв, раздавшийся в каких-нибудь двух милях от берега, слышали все, кто в это время, незадолго до рассвета, не спал слишком крепко.
Слышал этот взрыв и Рихард Зорге.
— Что это? — испуганно спросила Фуйико.
— Видимо, корабли проводят ночные учения, — ответил Зорге.
Полковник Одзаки сидел на террасе. Он знал, что взрыв в море не имеет ничего общего с учениями военных кораблей. Во-первых, потому, что в эту ночь ни одного крупного корабля в море быть не должно, и, во-вторых, выстрел корабельного орудия намного глуше громового раската, донесшегося со стороны моря.
— Пожалуйста… не мешайте мне сейчас, — отмахнулся он от вошедшего капитана Хидаки. — Если меня не будут отрывать, я скоро кончу это дело…
— Но я все же вынужден вас побеспокоить, господин полковник, — упорствовал адъютант. — Катер доктора Зорге со всеми его людьми только что взлетел на воздух.
Одзаки вскочил.
— Сами себя взорвали?! Но это же безумие… Я полагал, что они хотели бежать…
Хидаки пожал плечами.
— У них были все основания считать, что их дело выгорело. Ведь катер был уже в двух милях от берега!
Полковник снова опустился в кресло.
— Значит, от нас ушло несколько подручных Зорге, которые могли бы нам многое рассказать… Лундквист тоже была на этом катере?
— Так точно, господин полковник! Она поднялась на
250
борт незадолго до отплытия… Насколько нам удалось заметить, она хотела снова вернуться на берег. Но ее удержали силой.
— Поражаюсь этой женщине, — проговорил он после минутного молчания.
Адъютант не понял смысла слов своего начальника.
— Как вы сказали, господин полковник? — тихо спросил капитан Хидаки.
Но Одзаки лишь досадливо махнул рукой.
— Оставьте меня…
»
В половине шестого, когда на улицах Токио уже появились первые прохожие, полковник Одзаки восстановил четырехугольник маленькой записки почти полностью. Лишь в середине оставалась незаполненной небольшая дырка. Черная бумага, на которую были наклеены кусочки записки, предостерегающе проглядывала через нее.
Но тут снова прибежал все тот же мальчишка, который уже не раз приносил полковнику обрывки бумажки. Вот и сейчас он, запыхавшийся и грязный, остановился перед начальником контрразведки и протянул ему сжатую в кулак руку.
— Ну, что ты дашь мне теперь? — уже бесстрашно спросил он важного офицера.
— А что ты хочешь?.. Покажи-ка сначала… Может, ты принес то, что мне совсем не нужно.
Мальчишка раскрыл ладонь и отдал содержимое полковнику.
Одзаки сразу же увидел, что это как раз те кусочки, которых так недоставало, чтобы закрыть черную дырку. Теперь он мог обойтись и без помощи увеличительного стекла.
Когда к полковнику подошли капитан Хидаки и еще несколько офицеров, он смазывал клеем последний обрывок. Тут же втиснул его на место и облегченно вздохнул.
— К сожалению, я вынужден просить вас, господа офицеры, не подходить ко мне близко, — сказал он своим сотрудникам. — Прошу понять… Государственная тайна особой важности… Номер 1А!
Офицеры повиновались и вышли.
Перед полковником Одзаки лежала копия, снятая Биргит с документа Танаки. На листке было написано: «Япония без объявления войны нападет на военно-
251
морскую базу США Пёрл-Харбор 7 декабря в 7 часов утра».
— Дай мне твою лупу, — потребовал мальчишка. Но Одзаки не слышал его.
— Капитан Хидаки!
— Слушаю вас, господин полковник!
— Операция закончена. Дайте отбой. Оцепление на улицах снять… А сейчас срочно мою машину! Вам, Хидаки, взять двух офицеров и десять солдат и следовать за мной.
Он взял черный лист с наклеенными на нем кусочками восстановленной записки и почти бегом спустился по лестнице к своей машине.
— Подари мне лупу! — крикнул ему вслед мальчишка. На террасе никого не осталось, и он, недолго думая,
схватил увеличительное стекло. Подгоняемый нечистой совестью, паренек что есть духу помчался через сад, крепко сжимая драгоценный трофей.