День
Шрифт:
— Не смей! Не отнимай ладони, тебя «приняли»! Ради бога, не убирай ладони, даже если они вовнутрь уходить станут!
Последняя фраза удивила до чрезвычайности, вот только за ней последовало такое, чего даже в бреду не представишь — ладони полностью ушли в камень, и запястья словно сковало кандалами. Машинально попытался выдернуть руку — бесполезно, ни на миллиметр не удалось. Тогда чуть двинул дальше, и десница ушла по локоть, и опять же, выдернуть ее обратно не удалось. Вот только паника не накатила, не было в душе страха, а одно безмерное удивление. Даже ощущение возникло, что его так ненавязчиво пытаются затянуть в «гости», и при этом ласково оглаживают по рукам, как бы говоря — «не страшись, мы не причиним тебе вреда». И тут же подобные мысли стали явью — ему показалось, что он слышит голоса, а в это время одна рука уже ушла чуть ли не по плечо, а вторую
— Иди вперед, ничего не бойся, тебя «приняли» и «позвали», — будто через толстую вату послышался голос старика. — Я не знаю, что там — ты первый. Кого стена «приветила». Будь «чужим», давно бы умер, как другие до тебя. Ты действительно имеешь кровь «предтечи», так что иди вперед — это и есть «завеса», ее миновать нужно. Я тебя буду ожидать в лагере столько, сколько потребно будет, иди вперед смело.
Голос старика стал настолько торжественен, что Лешка удивился — тот никогда не говорил так. И ничего не ответив на пожелание, парень рванулся вперед всем телом, чувствуя, как его самого, будто помогая, изнутри затягивают в теплый и ставший мягким камень…
Часть вторая
«ОБРЕТЕНИЕ ВЛАСТИ» Глава 14
— Это куда я попал…
Голос сел, слова дались с трудом — но Лешка старался говорить — звуки собственной речи его немного успокаивали, а то сердце в груди билось паровым молотом — тук, тук, тук!
Он оказался в просторном каменном зале, стены которого были покрыты барельефами и какими-то рунами, причем светящимися, будто голубым фосфором натертые. Все казалось фантастическим фильмом, в котором он оказался не просто актером, а бери выше — главным героем. А еще испытывал странную легкость в теле и умиротворяющий покой в душе, о котором и не предполагал. Наверное, именно таким и бывает счастье, когда человека не беспокоят дела житейские. Можно размышлять о вечных ценностях, которые должны определять судьбу каждого человека по отдельности и всего общества в целом. Практически исчезли вчерашние страхи, и такое ощущение, что даже само время тут остановилось, и внутренне, и внешне.
— Тут есть кто-нибудь…
По стенам прокатилось тихое эхо, будто журчание ручейка послушалось, нет, вроде исчезло. Алексей прошел полсотни метров, слыша только свои шаги, и подошел к еще одной арке, столь же низкой, как та «завеса», через которую он прошел в это подземное обиталище…
Бог мой, а это действительно обиталище!
Вернее — огромный склеп, по крайней мере, на то походило. Сюрреалистичная картина, если на нее посмотреть и хорошенько вдуматься. Конец прохода терялся где-то далеко впереди, во мраке с голубой подсветкой, что шла со стен, также покрытых таинственной символикой, словно отлитой на камне. Или вылепленной из пластилина механически, с помощью технических устройств — явно не человеческая рука создавала все это великолепие. А в обе стороны от центрального прохода шли ниши, необычные, глубокие — метров на семь в глубину, и на сажень шириной. И заняты они были странными ящиками, столь же длинными, широченными на полтора метра, да и высотой ему самому где-то по пояс.
Да это же саркофаги, как у фараонов… нет, своего рода капсулы, в фильме видео. А там… А там…Боже мой…
Мысли оборвались, Алексей вытаращенными глазами смотрел на удивительного «обитателя» этого подземного «погоста». Саркофаг преобразился прямо на глазах, стоило к нему подойти и положить руку на искусно вырезанную плиту. Откуда-то изнутри пошло странное свечение, а камень под рукой стал потихоньку теплеть и становиться прозрачным. Сколько это заняло времени, парень не мог сказать — его заворожило зрелище.
Полчаса прошло, минута или сутки, ощущения времени не возникло, зато капсула, действительно капсула, стала прозрачной, а внутри лежал человек. Только не обычный, из разряда атлантов — гигантского роста, мощного сложения. Руки с бревно в обхват, ноги с колонну у какого-нибудь дворца. Лицо выразительное, и какое-то умиротворенное, черты строгие. И хотя от зрелища веяло непередаваемой мощью, явственно ощущаемой, вот только вполне объяснимо страха не было.
Не верю, что столь сильный гигант мог крушить все на своем пути,
Алексей склонил машинально голову, как бы приветствуя этого богатыря, недаром про рост и силу таких много сказаний с древности сложено, достаточно древнерусские былины про Святогора вспомнить.
Да уж — нет дыма без огня, на самом деле были гиганты, и земля в старину была другая, на ней свое время великанов тогда шло. И от этого «былого» сейчас одни ошметки остались — пни «столовых гор», высоченные секвойи, да каменные надгробия могил, да того же библейского Адама взять, на десять шагов в длину. Просто господа ученые, доценты с кандидатами, поступают просто — если факт не укладывается в выдвинутую ими концепцию, тем хуже для факта. Хотя… Если хорошенько подумать, тут может быть совсем иной умысел, вполне рациональный и злостный. Кому-то выгодно замалчивать случившееся раньше, слишком часта и повсеместна такая позиция. Также как со «скифской историей» вышло — книга была написана, но по решению «сверху» от нее одни обрывки остались в работах других авторов, для цитат, так сказать…
Алексей еще раз окинул взглядом гиганта, который, как ему показалось, просто спокойно спал, устав от праведных трудов. И вздохнул — парень предполагал подобное, но совсем иное дело увидеть воочию. Причем не во сне — а сейчас было именно ощущение, что он сам спит, и просто видит чудесные картинки, которые исподтишка посылает ему Морфей. Главное, чтобы не морфий — а то явь может быть сродни наркотическому бреду.
— В такое и не поверишь сразу, а приходится…
Собственные слова прозвучали настолько глухо, что от прозрачной стенки саркофага не отразилось эхо. Алексей еще несколько минут взирал на спящего гиганта, и, отняв руки, отошел назад. Затем повернулся и перешел на другую сторону, к точно такой же гробнице — положил ладони на холодный камень, и спустя какое-то время почувствовал теплоту, а там надгробие стало прямо на глазах светлеть, превращаясь в прозрачный материал. И вскоре он увидел такого же гиганта, так же спящего, похожего сложением, но и с иными чертами лица сурового воина, словно вырубленных топором, с многочисленными шрамами и рубцами.
— Крепко тебе, паря, при жизни досталось — выходит, вы в своем прошлом воевали тоже. Явно следы ударов, и отнюдь не дубинами нанесли, и не кулаками, а острой сталью. Вот только не убили — ты сам сюда возлег, и уснул, когда настал час. Хм, странно — это больше похоже на межпланетный космический корабль, в котором команда продолжает полет, находясь в анабиозе. А может они так «летят» через хронос, преодолевая время? Вопросы и вопросы, на которые, нутром чувствую, найдется ответ…
Глава 15
— Неужели схожу с ума среди безмолвия?
На сорвавшийся с губ вопрос ответа не было, да и кому отвечать в этом «хранилище» — гиганты молчали, пребывая во сне, зато в мозгу разносились странные звуки, словно стал радистом, надел наушники, а в эфире все «волны» в один «канат» сплелись. И очень трудно разобрать, что происходит в этой удивительной разноголосице, где все смешалось.
— Ай-я, да что же это такое?! Боже, как больно!
Дичайший приступ боли скрутил Алексея, ноги подогнулись, будто разом сил лишился, в глазах потемнело — а в ушах страшный хрип, предсмертный, с невыносимой тоской покидающей истерзанное тело души. И снова боль накатила мутной волной, и такая, что крик в мозгу прекратился, а тело превратилось в кисель, будто из него в одночасье все кости вынули и ватой заменили. Парень лишился сил, разлегся на полу, не в состоянии даже выдавить из себя хриплого стона или выругаться. Но потекли ручейком минуты и потихоньку Алексей оклемался, чувствуя, что его начало колотить, а все тело покрылось тем самым липким потом, который именуют предсмертным. И тут на память пришелся «дед», на которого раз в полгода, а то и чаще, накатывали похожие приступы — старик также хрипел и падал, корчился, а потом несколько дней пребывал в тоскливом одиночестве, не желая никого видеть, даже его. В такие дни Лешка старался быть незаметным и не попадаться на глаза «деду» — тот искренне горевал, надсадно курил, и смотрел куда-то вглубь себя — так бывает, когда у человека случилось большое горе, и он с невыразимой болью без слез оплакивает утрату близкого человека.