Деревенские святцы
Шрифт:
Дожинки — прекрасный предлог для помочей. С желанием участвовала в них молодежь. Иногда на такие дожинки оставляли нарочито пошире поле.
Последний с полосы сноп, дожиночный именинник, нес в деревню принаряженный мальчуган. Жней встречали у околицы парни и под визг, притворное негодование окатывали из ведер водой. С порога избы жнеи враспев возглашали:
Жали-пожали, Три пряди нажали, Первая прядь — на еду, Вторая прядь — на семена, Третья прядь — про запас.Понятно к хозяевам-хлебосолам всяк был охоч прийти: мол, у кого, девки, бабы, и попляшем, досыта попоем, если не у Петрова «на бороде»?
Обряды жатвы не описать, не перечислить.
31 августа — Флор и Лавр.
В устных календарях — лошадники.
«Тяглу мужицкому» от века щедрая ласка и забота: «Конь — пахарю крылья». «Конь не выдаст — смерть не возьмет» — от рубак, в битвах возмужавших, перенято и закреплено устными календарями.
Жак Маржерет, француз, командовавший сотней телохранителей Бориса Годунова, затем Лжедмитрия I, показывал в своих «Записках»: «Местные лошади… обычно маленькие и хорошие, прежде всего те, что из Вологды и ее окрестностей… За двадцать рублей можно приобрести весьма красивую и хорошую татарскую или местную лошадь, которая послужит больше, чем аргамак — турецкая лошадь, которая будет стоить пятьдесят, шестьдесят и сто рублей». Поясним о ценах: в XVII веке служилые низших чинов дворяне получали 4–5 рублей годового содержания, так что вологодскую верховую лошадь опрометчиво отнести к дешевым.
Накануне первой мировой войны Архангельская губерния насчитывала около 53 600 лошадей и 7500 жеребят, Вологодчина соответственно — 252 000 и 46 000.
«Мужик без лошади, что дом без потолка». Падеж в конюшне, по лошади выли, будто над покойником: «На кого ты нас, кормилец, покинул? Намыкаемся мы горюшка, насидимся без хлебушка… Кто нам пашенку распашет? Кто полосыньку взборонит?»
Конь был как бы член семьи. От постоянного с ним общения откладывались приметы о погоде: «Лошадь храпит — к ненастью, фыркает — к дождю; зимой ложится — к теплу».
Наши пращуры коня воспевали и возвеличивали.
Конь борзой сказок, былин — помощник, опора героя в подвигах, в добрых свершениях. «Бур и космат… грива на леву сторону до сырой земли… За реку он броду не спрашивает, которая река цела верста пятисотная, он скачет с берега на берег…»
Резвость, красота коня ценились пахарем, но выше — рабочая выносливость, неприхотливость к корму, кроткий нрав.
Держали у нас местных лошадей, кто побогаче или промышлял извозом, приобретали вятских, владимирских и т. д.
В Поморье пользовались распространением мезенки, зырянки — выносливы и покладисты. На улучшение породы немало сил и средств положил князь-воевода В.В.Голицын, будучи здесь в ссылке десятки лет. Бывший правитель государства при царевне Софье, сестре Петра I, он выписывал коней из центра России, долго северяне поминали его добром.
Если у архангельцев было меньше коней, чем у вологжан, то следует прибавить домашних оленей. Для транспортных целей их содержали в стойлах, как на Мурмане, в приморских становищах, — постоянно под рукой упряжка из 3–5 голов.
Сколько этих животных принимали равнины тундры, велики разночтения. Видимо, не менее полумиллиона. Стада преследовал падеж: в 1911 году потери от сибирской язвы составили 100 тысяч голов. Оленеводством занимались также коми. Русские выплачивали ненцам за выпас в тундре «покопытные деньги» — в XIX веке 3–4 копейки в год с оленя.
Может, не стоило приплетать олешков к Флору-Лавру, боюсь, однако, подходящего случая больше не изладится.
Август, пограничье времен года. Шиповник по зеленые завязки соком налит. Бередят душу курлыканьем журавли. Взлетают птицы с поля разом, выстраиваются в вышине треугольником: к отлету сборы, молодняк овладевает походным строем…
Осень, осень!
По лесным прогалинам, тенистым берегам рек лиловеет короставник, горят пижмы, везде в цвету луговые васильки, подмаренник…
Лето, лето!
Говорят, в августе «лето вприпрыжку бежит». Куда? С кем на свидание?
На лугах вымокает лен, издали на зелени отчетливы серые дорожки. Наверное, по ним, как по половикам, в деревни ступает новое время года.
1070 год — на Руси засуха погубила зерновые, жать было нечего.
1127 год — ранние заморозки повели к потере яровых хлебов.
1228 год — с 18 августа по 19 декабря выпадали холодные дожди. Полоса ненастья охватила всю Новгородскую землю, поселенья по Северной Двине.
1309 год — нашествие грызунов: «Пришла мышь и поела рожь, и овес, и пшеницу, и всякое жито».
1363 год — страшная засуха. Голод и мор. В Белоозере, например, в живых не осталось ни одного человека.
1601 год — в конце лета ударил мороз на зеленые, не вызревшие в холодное слякотное лето хлеба. Голод продолжался несколько лет подряд. Погибло только в столице Руси более ста тысяч как москвичей, так и пришлого, искавшего спасенья народа.
1678 год — 30 августа в Великом Устюге гроза длилась более трех часов — с градом, с ужаснувшими летописца раскатами грома. Затем туча как бы расступилась и «явись огненное знамение». Это свечение неба длилось около часа.
СЕНТЯБРЬ — ХМУРЕНЬ
1 сентября — Мученика Андрея Стратилата и с ним 2593 мучеников (284–305). Донской иконы Божией Матери (празднество установлено в память избавления Москвы от татар в 1591 г.). Святителя Питирима, епископа Великопермского (1456).
2 сентября — Пророка Самуила (XI в. до Рождества Христова).
3 сентября — Апостола от 70-ти Фаддея (ок. 44). Преподобного Аврамия Смоленского (XIII).
4 сентября — Мучеников Агафоника, Зотика, Феофрепия (Боголепа), Акиндина, Севериана и прочих (305–311). Священномученика Афанасия епископа (270–275). Грузинской иконы Божией Матери (1650).
5 сентября — Отдание праздника Успения Пресвятой Богородицы. Мученика Луппа (ок. 306).
6 сентября — Священномученика Евтихия, ученика апостола Иоанна Богослова (I). Перенесение мощей Святителя Петра, митрополита Московского, всея России чудотворца (1479). Преподобного Арсения Комельского (1550). Петровской иконы Божией Матери (ок. 1306).