Держи меня крепче
Шрифт:
Все вокруг притихают, когда сила классической музыки охватывает пространство резкой сменой тональности. Даже у любителей хип-хопа тема чёрного лебедя на пике своей мощной энергетики вызывает дрожь. А потом внезапно обрывается и сменяется на резкий агрессивный бит, заставляя всех вздрогнуть.
И эта песня мне тоже знакома. Она играла в машине Макса сегодня следом за той, под которую танцевал Ларинцев. Пока мы ехали, он говорил, что новый альбом Андэдов его пленил по полной, и именно эти две песни будоражат кровь. Откуда Влад узнал? Прошло всего несколько
Смешки и хихиканья давно смолкли, потому что выступление Акуленко нельзя назвать хоть в чём-то более слабым, чем Максима. Стиль другой — более жёсткий, агрессивный. Никаких улыбок и игры на публику. Влад здесь чужой, он это знает.
Он ушёл сильно в сторону от балета, от того, чему мы учились вместе. Не знаю, как называется этот стиль, но кажется, будто все части его тела живут отдельной жизнью, будто он не человек, а машина, а связки и мышцы имеют совершенно не физиологическую структуру человека. После нижнего брейка он сдёргивает толстовку, оставаясь в чёрной майке и спортивных штанах. Глаза девчонок загораются при виде его красивых, мускулистых рук. Влад демонстративно подходит ко мне и, остановившись в метре, бросает в руки свою кофту, и мне инстинктивно приходится поймать, а Влад возвращается обратно на паркет и продолжает танец.
— Кажется, это парень не танцевать сюда с Максом приехал, — слышу замечание Маши. — Ну ничего, Ларинцеву полезно будет покрепче держаться за своё.
Через несколько секунд толстовку Влада у меня из рук выдёргивают. Максим выходит почти на середину и швыряет её обратно хозяину, а тот в ответ показывает фак.
Начинаю мелко дрожать, когда Маша берёт меня под локоть и крепко удерживает на месте. Музыка продолжает громко играть, от света фар начинает кружиться голова, когда парни сцепляются в драке. Народ вокруг оживляется, несколько парней бросаются в центр и оттаскивают Ларинцева. Те, кто приехал с Владом, скручивают его. Безумие и кошмар. Кажется, будто всё это просто жуткий сон под аккомпанемент такой же жуткой, режущей слух музыки.
— Нина, давай отойдём, — Маша и какой-то парень из коллектива тянут меня в противоположную сторону, когда я намереваюсь пойти к Максиму, которого ребята удерживают возле пульта с музыкой.
Они оттаскивают меня в сторону от толпы, но тут рядом слышится громкий визг шин. Внедорожник едва не сбивает Машу, та успевает отскочить в сторону.
А вот я не успеваю. Задняя дверь машины распахивается, сильные руки больно хватают меня за плечи и втаскивают внутрь.
— Пора домой, Нина.
Всё происходит слишком быстро. Дверь захлопывается, отрезая меня и Влада на заднем сидении от шума снаружи, автомобиль резко разворачивается и даёт по газам, и я лишь мельком успеваю увидеть в тонированное окно ошалевшее лицо Максима.
Кач* — движения корпусом вперёд-назад в то время, пока активное выполнение отводится ногам (Хаус дэнс).
Дрифт** — состояние, когда в фильме «Тихоокеанский рубеж» пилотов большого робота-оборонителя (егеря) вводили в состояние синхронности мозговых реакций.
Глава 37
— Влад, останови машину!
Бью его в грудь обеими руками, вырываясь из хвата. Сердце колотится где-то в районе горла. Злость и страх сплетаются, придавая мне сил.
— Нина, послушай! — он убирает руки с моих плеч, но пытается сжать ладони. — Да успокойся ты! Я хочу просто поговорить. Пожалуйста!
— Поговорить? Совсем ошалел? — машина резко выезжает с полей на трассу и поворачивает, отчего я заваливаюсь назад и больно ударяюсь головой о панель возле окна.
— Ты не ушиблась? — Акуленко пытается ощупать мой затылок, а меня от отвращения пробирает дрожь.
— Руки убери, придурок. И скажи сейчас же остановить машину!
За рулём тот парень, который назвался Стасом, и сейчас он выжимает газ в пол. Мы несёмся по трассе с невероятной скоростью.
— Ты меня похитил, Влад, думаешь это смешно? Какой к чёрту поговорить! За пять лет ты не вознамерился этого сделать, а теперь решил так феерично обсудить прошлое? — я срываюсь на крик и в какой-то сумасшедшей ярости снова бью его ладонями в грудь.
Бросив взгляд в переднее окно, в зеркале заднего вида вижу, как в отдаленнии на тёмной трассе появились ещё огни. Это Максим, я уверена. Но Господи, такая бешеная скорость! Только огонь злости внутри не даёт мне сейчас заледенеть от страха. Но страшно не только за себя, и представить трудно, в каком бешенстве сейчас Ларинцев. Я видела его лицо в тот момент, когда Акуленко затащил меня в машину.
— Думаешь я не пытался? Все эти пять лет после трёхмесячного лечения я искал способ с тобой поговорить, Нина. Но твоя мать сделала всё, чтобы этого не произошло. Я даже в Югорск прилетал дважды.
— Неправда!
— Правда.
— А если и так, то она верно поступила, Влад.
— Сегодня я решил, что ничего не помешает мне, когда Ирина в местном чате написала, что ты дома. А тут этот сторожевой пёс нарисовался.
Огни сзади приблизились, и мне снова стало страшно.
— Влад, мы разобьёмся. Или он. Останови эту чёртову тачку! Мне плевать на твои извинения. Я не хочу помнить ни тебя, ни всё, что с тобой связано. Выпусти меня нахрен.
— Дура ты, Нина, — зло шипит Акуленко, снова хватая меня за руку. — Мне понадобился час, чтобы понять, кто он такой. Он трахнет тебя и бросит, вот посмотришь! Или уже тра…
Свободной рукой я со всей силы бью Влада по щеке. Понимаю, что за пять лет он мог измениться в куда худшую сторону, но сейчас страх перед этим человеком просто испаряется. Злость, ненависть, презрение, но не страх. Может быть когда-нибудь я и задумаюсь над тем, что все имеют право на ошибку, и что он свою осмыслил и искренне сожалеет и раскаивается. Но это будет потом, а сейчас я даю себе право на собственные эмоции.
— Не твоё дело, — шиплю, вкладывая весь коктейль, бурлящий внутри. — Останови долбанную тачку!