Desiderata. Созвездие судеб
Шрифт:
Император, не оборачиваясь, издал приглушенное рычание – «щекотливый вопрос» был ему явно не по нутру. Отец Теодор же взял Достия за обе руки.
– Вы оба, должно быть, согласитесь со мной, что Синод будет вовсе не прочь избавиться от вас. Возможно, у них есть уже какие-то договоренности с кабинетом министров. А это значит, вам нужно быть очень и очень осторожными. Говоря по существу, за вами ведется слежка – покуда не очень настырная, но чем дальше, тем изощреннее она будет, таковы мои неутешительные прогнозы. Они что-то подозревают.
Достий вспомнил невольно вчерашнего визитера, который топтался на лестнице. Неужто
– Если уж подозревают, то нас всех, – неожиданно заговорил Наполеон, отвернувшись, наконец, от окна. – Ежели нас с Балем вдруг застанут в двусмысленном положении – я смогу еще совладать с этим. Всего-то и произойдет, что былые слухи всколыхнутся. Скажут, Его Величество за старое принялся, скучает без жены, которая в тягости, к тому же. Да и знают, что я спуску не дам, если кто вздумает меня шантажировать или еще как донимать. Что же до тебя, Теодор, то тут хлопот не оберешься. У господ из Синода к нарушению законов божьих и целибата строгость избирательная – особенно если можно что-то из этого извлечь. А уж к тебе у них претензии имеются. Тьфу, чтоб их черти в преисподней коптили!
– Наполеон!
– Да зла на них не хватает! – буркнул монарх, снова отворачиваясь к окну.
– Что же, нам видеться теперь нельзя? – спросил Достий только ради того, чтобы изобразить заинтересованность в возникшей проблеме – уж чего ему не хотелось, так это втягивать в свои перипетии Советника с Императором.
– Можно, почему же нет? Просто помните каждый раз, что у стен есть уши. А также глаза, ноги и прочее, чего обычно стенам не полагается. Тем и плохо ваше положение – да и наше тоже – что в любой момент где-то могут затаиться наблюдатели.
Достий замер, ничего не видя перед собой, в голове у него шумело от волнения и роя мыслей. Чувствовал он себя так, словно он сидел себе спокойно в театре, в глубине ложи, скрытый ото всех бархатными портьерами – да вдруг неведомая сила перенесла его на сцену, на обозрение всем. Сотни глаз уставились на него, через игрушечные театральные бинокли, через изящные лорнеты и очки, а то и не вооруженные ничем, но не менее пристальные… А он, совершенно беззащитный под этим надзором, стоит на сцене совсем один.
От скверных и тревожных мыслей отвлекла теплая ладонь, скользящая по волосам – отец Теодор заметил растерянный и обездоленный вид юноши и теперь старался его обнадежить.
– Не бойся так, – произнес он. – Мы осторожны будем. Придется поприкидываться, что ж тут поделать…
Достий потупился и закусил губу, не зная, чем теперь ответить, да и не желая ничего произносить – как пить дать голос задрожит, вызывая жалость.
– Зачем прикидываться? – вдруг произнес Бальзак. – Я как раз об этом поговорить хотел. Ты, Теодор, знаешь, что я достаточно долго уже обучаю Достия светским наукам, но вот богословие и прочие подобные предметы преподавать ему не могу – вот ты и взялся бы за это. И выглядит это не подозрительно, и Достию польза, и вам повод вместе побыть… Синод все равно покуда строит предположения, что
– Откуда ты знаешь это все? – изумился Теодор. Бальзак равнодушно пожал плечами.
– Я же нетопырь… Летаю по городу, собираю сведения…
– Прекрати, – процедил сквозь зубы Его Величество.
– Это всего лишь прозвище, мой Император. Слова, хоть обидные, хоть хвалебные, чаще всего недорого стоят…
====== Глава 9 ======
После подобного разговора осадок остался, мягко говоря, неприятный. В душе господствовала невыносимая тоска. Наполеон и Бальзак пеклись об их с духовником участи, делали все, чтобы любовь их была в тайне – а что же выходило из этого? Все это вполне могло быть зря…
Достий, промаявшись несколько часов после их беседы, отложил учебник и покинул свою комнату. Он не знал, чем занят был святой отец, но на всякий случай настроил себя на предельно откровенный разговор с ним. В общем как настроил… Вдруг осознал всю ситуацию и даже остановился, чтобы прислониться к стене – давление плохого предчувствия было почти физическим, как будто непосильная ноша сверзилась с небес ему на плечи. Неужто все, что раньше было славным, приносящим радость и удовольствие, теперь закончится? И даже не потому, что с этих пор нельзя без опаски проявить свое теплое отношение к близкому человеку, а потому, что само это теплое отношение вот-вот иссякнет. Достий знавал о семейной жизни лишь от других, но неоднократно слышал, что у многих пар любовь проходит через несколько лет, вскрываются противоречия в характере супругов и вдруг выясняется, что оба они – люди настолько разные, что вместе им быть тяжело, а то и невозможно.
Неужто подобное произошло с ним и отцом Теодором? Может, давно уже есть у его любимого повод для ссор и размолвок, а он все держит в себе, жалея чуткого и ранимого Достия? Молодой человек почти всхлипнул и отчаянно подумал, что с такими мыслями не доберется до комнаты любимого, расплачется по пути и уйдет к себе, переживать свою печаль молча и в одиночку. Однако Достию больше хотелось поговорить, внести ясность, а затем уже плакать над своей участью.
– Отчего ты смурной такой? – тут же встревожился духовник, едва ученик предстал перед его взором. – Ну-ка выкладывай мне все!
«Он волнуется о моем благополучии, – подумал Достий, – а меж тем для него это долг, и возможно, тягостный…»
– Достий!.. – в голосе отца Теодора уже сквозило неприкрытое отчаяние. – Да не молчи же… Говори, что стряслось?
Он привычным и уверенным движением привлек юношу к себе и усадил на колени. Достий невольно отвернулся – близость к любимому сейчас вовсе не радовала, а причиняла боль – могло ведь статься, на этих коленях он сидел в последний раз.
– Я просто подумал…
– Да о чем же?!
– После того случая, с лестницей…
Святой отец нахмурился – видно, происшествие с прерванными ласками запало по какой-то причине в душу и ему тоже.
– Что не так? – спросил он теперь тише, но вместе с тем более настороженно.
– Я обдумывал его, – произнес Достий и примолк. Духовник тоже на этот раз не проронил ни слова, только рассматривал собеседника пристально – не то ждал, покуда Достий сам разговорится, не то ему просто надоело теребить его. Пришлось заговорить снова: – Я обдумывал поведение, мое и ваше. Мне показалось, до этого я вел себя не совсем так, как вам хотелось бы. Вернее, совсем не так.