Desiderata. Созвездие судеб
Шрифт:
Поутру сквозь сон он различил заводской гудок, и поспешно вскочил на ноги, не совсем даже понимая своей спешки спросонья. Однако, протерев глаза и выглянув в окно, он осознал, почему его пробуждение выдалось таким беспокойным – юноше не терпелось увидеть своего соседа, выразить ему свое восхищение и благодарность за вчерашнее пение. «Кем бы мог он быть? – размышлял Достий, чутко прислушиваясь к звукам за стеной. – Вероятно, пел раньше в хоре еще ребенком да развил себе голос – но только может ли такое быть?»
Тревожить певца до того, как он соберется на работу, Достию не хотелось.
Выждав момент, когда сосед скрипнул входной дверью, Достий так и выскочил на улицу.
– Простите!.. – выпалил он, румянясь от смущения. – Мне на минутку всего…
Сосед от неожиданности вздрогнул, как-то неловко двинул ключом в замке, и тот намертво застрял. Дернув пару раз, хозяин принялся терпеливо с ним возиться, а между тем, торопясь успеть, Достий выпалил:
– Вы так красиво пели вчера!
– Я не пел, – односложно буркнул сосед, ссутуливая плечи. Этот ответ юношу изумил. Он неуверенно уточнил:
– А кто же тогда вчера пел?..
– Никто не пел!
Собеседнику, наконец, удалось совладать с замком и он поднял на него глаза вопросительно и даже как-то подобрался, словно забоявшись такого напористого собеседника. Это был мужчина уже немолодой, лет, может быть, пятидесяти, выглядящий заурядно для этого места – коротко остриженный, в рабочей одежде и грязноватом картузе. Но вот глаза его глубокого синего цвета смотрели молодо, хоть и как-то грустновато.
– Я вас хотел поблагодарить… – начал было Достий. Но мужчина, мельком осмотрев его, вдруг вздрогнул и попятился слегка, словно испугался чего-то. Сунул ключ от двери в карман, с трудом нашарив его, развернулся и поспешно зашагал прочь, сутулясь и втянув голову в плечи. Достий огорченно смотрел ему вслед, машинально держа руку протянутой вперед. Поведение соседа его неприятно изумило – он на Достия посмотрел, словно воришка на городового, и даже ни слова не сказал. Так и не удалось ему толком поговорить с обладателем сказочного голоса. А может, пение вовсе не для слушателей было, догадался юноша и совсем поник – оказывается, он невольно доставил кому-то беспокойство…
После, когда юноша все же отвлекся от этого происшествия и захлопотал по немудреному своему временному хозяйству, никто его не тревожил. Наполеон объявился только к вечеру – оказалось, он успел уже и прибыть, и везде побывать, и «пыжа вставить», как он сам выражался, а теперь ему не терпелось отправляться в дальнейший путь.
– Ну я подумал: чего тебя-то за собой буду таскать? – говорил он на ходу, когда шагал по перрону и Достий семенил следом, едва поспевая и путаясь в полах сутаны.
– Я же не Баль людей бояться, это ему с чужаками говорить смерти подобно… Отдохнул тут в тишине от дворца?
– Отдохнул, спасибо, – закивал Достий. Его Величество, тем временем, достиг вагона и, не спрашивая спутника, подхватил под мышки, легко подсаживая на ступени, а следом взлетел и сам – Достий и пикнуть не успел.
– Ну
Следуя собственному же совету, он и сам устроился спать рано, недовольно поворочавшись. Достий позже несколько раз ловил Его Величество на одинаковом жесте: выпростает руку, пошарит рядом, но, не обнаружив искомого, только фыркнет недовольно. Юноша поджал невольно ноги – неужто и сам он так же станет искать любимого подле себя, когда совсем отвыкнет спать в одиночестве?
Следующий день и правда начался со спешки: Достия разбудил посторонний шум. Приподнявшись на локте, он прислушался. В купе он был в одиночестве, стало быть, неугомонное Его Величество уже занят делами. Нужно было поторапливаться, и не разлеживаться.
Едва Достий закончил с одеванием – ворвался Наполеон, одобрительно кивнул, видя такую прыть у спутника.
– Я уж думал будить тебя, – поделился он без приветствия – Баля утром всегда бужу, он такая совушка… Давай, лопай, а я пока тебя проинструктирую, – придвинув к Достию тарелку, прикрытую специальной крышкой (чтобы кушанье не остыло и при дорожной тряске не просыпалось), Император начал: – Одного тебя, разумеется, никуда я не отпущу. Отправлю с тобой двоих ребят из караула, они парни надежные, из тех, о ком говорят: кружку пива доверить не страшно.
Достий на монарха неуверенно посмотрел. Может, ослышался он спросонья?..
– Что? – улыбнулся тот. – Тебе в новинку такое сравнение? Тогда вот ключик: гвардейский караул частенько ставят охранять то кабинеты, то важных особ, то места значительные или предметы особенной ценности. И все это караульные стерегут, сами на него не претендуя: и то сказать, на что бы сдался какому-то сержанту монарший венец или заморский посол? А поди, поставь этих молодцев стеречь кружку холодного пива, и мигом узнаешь, на кого ты положиться можешь, а кто выдует…
Достий задумался. Хитрая поговорка, ишь ты…
– Ребята город знают, – между тем вещал Император. – Доведут тебя до места и назад. Гуляй, сколько влезет, хоть весь день, обратный поезд еще в расписание не вписан. Бог его знает, сколько я провожусь, может, вечером домой, а может и утром. В любом случае я пришлю вестового, в Конгломерате не оставлю…
Гвардейцы-караульные, выделенные для сопровождения, Достия немного испугали – выше него на добрую голову, они и на Императора глядели сверху вниз. Впрочем, это-то неудивительно: в гвардию предпочитали набирать людей рослых, красивых, чтобы на смотрах было кем блеснуть.
– Глаз не спускать, – коротко велел им Наполеон, кивнув на Достия. – Не то спущу шкуру. Вопросы есть?
– Никак нет! – отозвались те молодцевато. Достий оробел еще сильнее. Никогда еще никто никому за него шкуру не спускал – да и не обещался. При нем, во всяком случае, такого ни разу говорено не было. Даже неловко стало перед гвардейцами. Сколько ни убеждал он себя, что невольные его спутники – люди служивые, и что работа у них такая, а все равно ощущал себя так, будто это из-за него должны они тащиться в незнамо какую даль и там топтаться под совсем им, должно быть, не интересными сводами собора…