Десять миллионов Красного Опоссума (с илл.)
Шрифт:
— Опоссум! — вылетает из его горла радостный крик.
Все встрепенулись.
— Где, где? — раздались общие возгласы.
— Там! — и Том стукнул по стволу своим топором.
— Откуда ты знаешь, что он там?
Старый туземец пожал плечами и указал след на коре, оставленный когтями зверя.
— Вижу, но следы не свежи, или, может быть, опоссум оставил их, слезая с дерева.
Черный молча указал на несколько песчинок, приставших к следу. Их, очевидно, не было бы, если бы животное сходило с дерева.
— Но
Том в третий раз протянул свой сухой черный палец, и мы увидели, в 40 футах от земли, круглое отверстие величиною с голову человека.
— Вижу. Но как его достать? Да и что значит какой-нибудь пятифунтовый опоссум для восьми человек, не считая тех, которые остались там?
Том покачал головою и начал считать по пальцам; но, как видно, арифметика плохо далась ему. Он путается, пересчитывает, наконец говорит:
— Три, четыре, пять, еще, еще, много!!
Затем, в полном соответствии с пословицей «Соловья баснями не кормят», старый туземец берет свой топор и вонзает его в дерево. С четырех ударов он вырубает на высоте аршина от земли зарубку, цепляется за нее пальцами ноги, потом еще выше делает вторую, за которую хватается правою рукою; затем берет левою рукою топор и надрубает кору в третий раз. Таким образом, перемещая последовательно ноги и руки, он вырубает своеобразную лестницу и взбирается но стволу на высоту отверстия норы опоссума. Достигнув дыры, он просовывает туда свою голову и обращается с длинною речью, в которой «имеет честь объявить опоссумьему семейству, что оно удостоилось внимания белых. Поэтому он приглашает всех находящихся внутри явиться на свет».
Речь бедного Тома остается без ответа, и будущее жаркое продолжает смирно лежать в глубине эвкалипта.
Обиженный таким невежеством опоссумов, Том быстро спускается на землю, грозя прибегнуть к крутым мерам. По-видимому, он нашел средство достать животных. Его лицо выражает сильную радость. Он ищет для чего-то камень и, не находя его, обращается к Кириллу с просьбою дать ему золотой слиток. Тот отказывается расстаться с сокровищем. Том, не объясняя ничего, настаивает.
— Так нужно, — упрямо твердит он на все вопросы.
— Я не хочу его терять, — говорит мой товарищ, — ведь этот слиток, старик, стоит более десяти тысяч франков!
— Дай скорее, видишь, ему нужно, — говорю я нетерпеливо.
— Хорошо, — бормочет Том, взяв от побежденного Кирилла слиток. — Твой приложит ухо там и будешь слышать, когда он упадет. Мой хочет знать, где опоссумы.
— Слушай! — кричу я своему другу. — Он говорит тебе, чтобы ты прислушался, где упадет твой слиток. Потом нужно будет рассечь дерево на данной высоте.
< image l:href="#"/>Старый туземец протянул нам зверька!
—
Золотой слиток с шумом падает внутрь эвкалипта.
Мы слышим, как он стукается о землю. Очевидно, дерево имеет дупло, доходящее до самой почвы. Нужно, значит, подрубить его.
— Хорошо, — говорит Том, затыкая выходное отверстие норы сучьями и листьями. — Теперь за дело!
Мы хватаемся за топоры. Но дерево оказывается твердым, как сталь. Кроме того, кора, по словам Тома, десяти вершков толщины. С нашими тремя топорами не кончить работы и к ночи.
Вдруг меня озаряет блестящая мысль. У нас в сумках есть патроны со взрывчатыми пулями Пертизе. Что, если попробовать их?
— Господа, — кричу я дровосекам, — перестаньте на минуту; мы будем стрелять в цель.
Робертс понимает мои намерения, но сомневается в успехе.
— Увидим, — говорю я торжествующим тоном, полагаясь на разрушительное действие взрывчатых пуль.
По моей просьбе Кирилл намечает место, куда должны стрелять. Прочие, отойдя на пять сажен, с ружьями в руках ждут сигнала.
— Пли!
Еще не успел рассеяться дым выстрелов, как мы бежим к дереву. Раздается громкое «ура!». Небольшие конические пули произвели страшное действие: вся толща коры пробита; образовавшееся отверстие аршина в два ширины и аршин высоты позволяет свободно пролезть Тому.
В дупле послышались пронзительные крики, когда туземец влез туда: это кричали опоссумы, прижатые Томом. Вскоре старый туземец, показываясь из отверстия, протянул нам одного зверька, потом другого, третьего… Около нас очутилась целая груда опоссумов, десять штук.
— Кроули, вот вам и сосунцы, — говорю я, вынимая из прибрюшной сумки убитой самки маленьких детенышей.
— Э, дорогой мой! Старые или молодые — мне теперь все равно. От голода я готов сделаться людоедом.
Наконец все опоссумы были вынуты.
— Кончил? — обращаюсь я к Тому.
— Мой ищет еще камень друга Кирилла… Вот он, — и старый туземец с улыбкою подал повеселевшему Кириллу драгоценность. — Ты видишь, мой не потерял его.
— Какой ты счастливец, Кирилл, — шутливо говорю я своему другу. — Ты можешь заплатить теперь за обед.
В одну минуту запылал костер. Опоссумов освежевали и нанизали на вертелы. Скоро их сочное мясо захрустело на наших зубах. Утолив свой голод, мы подумали о возвращении.
— Что ты делаешь? — спросил Тома Кроули, доедая последний кусок своей порции.
— Мой кладет коббонг племени Нга-Ко-Тко, — был ответ австралийца.
Действительно, с ножом в руке старик усердно трудился над изображением на коре змеи.
— Он прав, господа! Давайте подражать ему: давши знак о своем присутствии, мы сможем избежать больших несчастий.