Десятая планета(изд.1945)
Шрифт:
Но можно было понять из оставшихся строк, что отец запускал змея с каким-то «молниеловителем». Он писал, что совсем не надо запускать змея обязательно в грозовые тучи. Отец утверждал, что атмосфера всегда содержит электричество, хотя количество его и колеблется в зависимости от разнообразных условий, от времени суток, сезона, температуры. Он также утверждал, что в атмосфере существуют, подобно воздушным, также и электрические токи. Он мечтал изучать их посредством сети воздушных зондов, от которых по проводам вниз должны идти сигналы для научных приборов.
Машины отец не построил. Но он, молодой учитель, смастерил небольшую самодельную модель «молниемотoра». Был даже пристроен счетчик оборотов какого-то вала…
Очень красочно описывал отец первые испытания своей модели.
Вечером после жаркого июльского дня, больше пятидесяти лет назад, заметьте, мой друг, – вблизи старинной русской крепости отец запустил к безоблачному небу огромного змея.
В записках здесь было будто нарочно залито чернилами больше полустраницы. Мне удалось только разобрать три слова:
«…должен был вращаться…»
Я представила себе отца, как живого, в тот вечер. Еще, вероятно, сияло закатное солнце. С просторов окружавшей Иван-город степи несло ароматом трав. Отец решил проверить модель один, без свидетелей. Повернул рычаг. И вал в моделей машины завертелся.
«У меня от счастья произошло такое потрясение, – записал отец, – что я потерял всякое соображение и даже онемели руки. Только через несколько минут я начал наблюдения, как раньше наметил. Счетчик показал семьдесят оборотов в минуту. Мало! Тут вдруг я вспомнил, что забыл смазать шестеренки. Остановил модель. Смазал. Модель стала давать двести пять оборотов – значит, почти втрое больше».
Торжествующий отец решил пригласить на следующее испытание свидетелей. Я не помню записанных подробностей, но, кажется, присутствовали учитель прогимназии, фельдшер из больницы и сельский дьякон.
Снова при подходящей погоде был запущен змей, сперва показанный свидетелям, причем отец сообщил им результаты первого опыта. Я представила себе всю картину – отца, свидетелей, которые с нетерпением ожидали, что получится.
«…Мы будем иметь бесплатный источник энергии, писал, отец. – Смешно жечь уголь и нефть для приведения в действие машин, когда достаточно поднять в воздух мощный „уловитель“, и люди смогут располагать энергией в таком количестве, сколько понадобится».
Змей гудел в воздухе. Отец включил модель.
Но произошел величайший конфуз. Вал не имел ни малейшего желания двинуться.
Когда я читала про это, мне было очень жалко моего бедного отца.
Он готов был поклясться, что его модель при первом испытании работала. Но у него не было доказательств. Почему же она не работает теперь?
И вдруг отчаянье овладело отцом. Он выхватил нож и одним взмахом перерезал веревку с проводом. Змей исчез в далекой степи. В тот же момент огромная голубая искра вылетела на конца провода и разорвалась с ужасным треском над головами людей.
Свидетели опыта в страхе разбежались. Мой отец упал. Когда очнулся, никого не было. Модели тоже не было. Подавленный случившимся, отец вернулся домой.
«…Напился я в тот вечер так, как никогда в жизни ни до, ни после не приходилось. В голове крутились цифры, провода и модели. Подумал: не схожу ли с ума? Полез на крышу, сел верхом на нее и сижу. Обдуло меня ветерком, протрезвел. Как не свалился и как ребра не переломал, удивительное чудо.
Подошел к дому фельдшер. Кричит снизу:
– Илья! Брось дурить. Слезай! Я тебе гостинец дам.
Принес он модель, вручил, сказал:
– Не горюй, Илья. Без труда не выловишь и карася из пруда. А ты экую искрищу выудил из небесного океана. Значит, двигай дальше…» Но отцу не пришлось больше заниматься опытами с моделью. Местному начальству показались подозрительными его занятия. Дьякон написал донос о якобы запойном пьянстве молодого учителя с «лазанием по крышам в безумном виде». Пришлось просить о переводе. Отец уехал из Иван-города за Урал, принимал участие в революционных событиях, служил в Красной Армии, потом устроился в горном лесничестве.
«…Женился. Лесничим хорошо быть. Дочь Танюшка растет. Вот бы ее пустить по ученой части, занялась бы изучением того, что мне не удалось изучить в молодости…» В другой тетрадке было что-то вроде дневника. У меня сохранились копии этих страниц.
XII. Пройденный этап
Писал отец так:
«Приехал ко мне в лесничество человек, говорит:
– Еле разыскал вас, дорогой Илья Акимыч. В какую глушь забрались, ай-яй…
Голос деликатный. Глаза неопределенные. Одет по столичному, при галстуке.
– Чем обязан? – спрашиваю. – Кто вы такие?
– А я, – отвечает, – изучаю историю русских изобретателей-самоучек. Фамилия моя – Дымов. Разыскиваю же я вас по личному вашему интересу…
– В каком смысле понимать? – спрашиваю.
Стоим на крыльце и беседуем. А гость вынимает из портфеля старую газету и показывает:
– Да вот в этаком смысле.
И вижу, в дореволюционной газете написано про меня как змея запустил, как модель построил и как искра распугала всех. И смотрю – подпись учителя иван-городской прогимназии. Вот штука! Никогда не подозревал, что про меня было напечатано. Я уж на свои бредни давно рукой махнул.
– Да, – говорю, – был такой грех. Что же из этого следует?
А он картузом свое пухлое лицо обмахивает, от жары отдувается, просит:
– Нельзя ли с вами, товарищ лесничий, побеседовать. Ведь ваши опыты…
И начал, и начал… На меня тут воспоминания нахлынули. Сказал я жене, чтобы самовар поставила. Стала она хлопотать. Угощение предложил гостю. Он тоже приехал не с пустыми руками. Заставил меня наедине рассказать ему все подробно. Слушает, а сам в книжечку чирк-чирк.
– Не сохранилась ли модель? – спрашивает.