Десятый круг ада
Шрифт:
— Поднимайтесь, поднимайтесь! Живо у меня! — заорал Ладушкин, ворвавшись в барак. — Отныне запомните: вы не в гостях у тещи! Вы на работе у госпожи баронессы Тирфельдштейн!
В точно указанное в распорядке дня время он построил их всех на площадке и быстро распределил людей по работам.
— А завтрак когда? — поинтересовался кудлатый. — Натощак и вилы не поднять…
— Завтрак надо еще заработать! — оборвал его Ладушкин. — Марш на отведенные участки.
Сам он пошел с группой доярок и скотниц, намереваясь в первую очередь ознакомиться с фермой. Как зоотехник, он должен был проверить всех животных.
Ферма понравилась Ладушкину: большая, просторная, удобная для размещения коров. Но здесь было далеко до немецкого образцового порядка, так как на такое количество скота не хватало рабочих рук.
— Начнем с уборки, — распорядился Ладушкин. — И чтоб у меня все блестело!
Девушки надели халаты и дружно принялись за работу. Они вычищали стойла, вывозили на тачках навоз, убирали разбросанные корма, мыли деревянный настил горячей мыльной водой. К обеду ферму нельзя было узнать.
— Вот в таком виде и содержать всегда помещение, — произнес довольный Ладушкин. Больше всех ему понравилась быстрая на руку расторопная Зина, заражавшая своим рабочим азартом подруг. Ее он и назначил старшей дояркой, приказав остальным беспрекословно слушаться девушку.
— У нас будет все в порядке, господин Ладушкин, — заверила польщенная доверием Зина.
На ферме неожиданно появилась баронесса Тирфельдштейн с неизменным хлыстом в руке. Ее сопровождал хромоногий Фехнер. Девушки растерялись, не зная, как реагировать на приход хозяйки. Первым опомнился Ладушкин.
— Кланяйтесь, кланяйтесь нашей повелительнице! — приказал он и первым склонил голову перед баронессой. Девушки последовали его примеру, не решаясь поднять глаза на знатную особу.
Баронессе понравилась почтительность зоотехника и покорность славянских девок. Еще больше ей понравилась чистота на ферме. Ладин, оказывается, превосходный хозяйственник. Он наведет настоящий порядок в ее имении и станет достойным помощником Отто.
Она прошла по всей ферме, похлопывая кончиком хлыста по голенищам замшевых сапог. Фехнер и Ладушкин молча следовали за ней, подозрительно косясь друг на друга. Не сказав ни слова дояркам, она вышла на улицу.
— Поедешь со мной, — ткнула баронесса концом хлыста в грудь Ладушкину. — Ты должен знать все мое хозяйство.
— Премного благодарен, госпожа, — ответил Ладушкин и показал на сидящего на передке тарантаса кучера: — Позвольте мне вместо него?
— Ты умеешь управлять лошадьми?
— Я же зоотехник!
Баронесса кивком милостиво разрешила бородачу занять место кучера. Ладушкин, опередив медлительного Фехнера, помог ей сесть в тарантас, а затем предложил свои услуги и управляющему. Тот отказался и неловко взобрался сам на предложенное ему баронессой место. Ладушкин подошел к нетерпеливо бьющим копытами лошадям, похлопал их по выгнутым шеям.
— Хороши кони!
Он проверил упряжь и, убедившись, что все в порядке, вскочил на передок. Мягкие рессоры плавно качнулись от тяжести нового седока.
— Э, милые, давайте-ка, с ветерком! — прихлопнул он вожжами по бокам лошадей, и те с места пустились рысью.
На объезд обширного поместья ушло около трех часов. Рабочие и работницы, завидев тарантас, в пояс кланялись своей повелительнице. «Как при крепостном праве в России», — подумал Ладушкин.
Фехнер показывал хозяйке, где какая культура растет на полях, говорил об ожидаемом урожае зерновых и овощей, размышлял, сколько должны заготовить сена и какой удой молока будет от каждой коровы. Он называл предполагаемые цифры продажи хлеба, масла, молока, мяса, овощей. Баронесса слушала его невнимательно. Сейчас ее больше интересовали широченные плечи кучера, лихо управлявшего лошадьми. Кажется, она еще ни у одного из знакомых мужчин не видела таких могучих плеч — за ними даже не видно крупов двух лошадей. Какая же силища таится в этом русском богатыре.
Длительная поездка утомила баронессу, и она потребовала доставить ее домой. Ладушкин погнал коней крупной рысью и, въехав во двор усадьбы, остановил тарантас точно у подъезда господского дома. Мигом соскочил с передка и помог хозяйке сойти на землю.
— Можешь возвращаться к себе, — разрешила баронесса.
— Позвольте, я сам распрягу лошадей?
Баронесса махнула хлыстом и в сопровождении Фехнера прошла в дом. Ладушкин поставил тарантас под навес и распряг лошадей. Под уздцы он повел их в конюшню. Заметил в раскрытом окне на втором этаже господского дома баронессу и управляющего. Оказывается, они следят за ним! Ну что ж, посмотрите. Столкнув мордами лошадей, он локтями ударил их в грудь, заставив подняться на дыбы. В следующее мгновение Ладушкин осадил их. Увидел, как Фехнер что-то говорил внимательно слушавшей его баронессе.
В мучительной неизвестности прошел для Ладушкина остаток дня. Плохо спал он и ночью, еще и еще раз вспоминая о встрече с управляющим. Фехнер несомненно узнал его. Но почему не признается? Может, вначале собирается объясниться? Хотел бы поскорее поговорить с ним с глазу на глаз и Ладушкин, но как застать Фехнера одного?
На второй день управляющий не появился у бараков. Наряд на работы он прислал с юной племянницей Габи, направлявшейся к Шмидтам. Ладушкин забеспокоился.
— Что с господином Фехнером? — поинтересовался он. — Не заболел ли?
— Дядя Отто здоров. Он провожает тетю Анну в гости к ее родственникам, — ответила Габи.
— Значит, вы сегодня остаетесь за молодую хозяйку хутора? — приветливо улыбнулся Ладушкин.
Габи покачала головой, с сожалением произнесла:
— Нет. У нас много дел с фрейлейн Региной. Я буду ночевать у Шмидтов…
Можно было предположить, что Фехнер специально выпроваживал жену в гости к родственникам в то время, когда племянница, служившая у дочери профессора Шмидта горничной, вынуждена была остаться у Регины. Значит, Отто ночью в своем доме будет один? Самый подходящий момент для встречи. Другого такого случая не представится.
С трудом дождался возбужденный Ладушкин темноты. Он незаметно вышел из своей каморки и по опушке леса, минуя дорогу, направился к дому Фехнера, находившемуся примерно в полутора километрах от бараков. Еще днем он заприметил хутор управляющего и теперь безошибочно вышел к нему. Оглянулся, прислушался к ночной тишине, перевел дух, взошел на невысокое крыльцо и негромко постучал в дверь. Казалось, прошел целый час, прежде чем в коридоре послышались шаги. Щелкнул запор, и дверь распахнулась. Ладушкин смело шагнул за порог, и дверь тут же захлопнулась. Фехнер молча повел ночного гостя в освещенную настольной лампой комнату, два окна которой были задернуты плотными шторами. Взгляды их встретились: изучающие, настороженные, до предела напряженные.