Дети большого дома
Шрифт:
В первый раз бойцы видели братьев за такой задушевной беседой, и это было им любо.
В полночь разведчики тронулись в путь. Стояла морозная, ясная ночь; не было ни мглы, ни тумана, которые были бы так на руку разведчикам.
На опушке леса их ждал заместитель начальника штаба полка. Заметив старшего лейтенанта Атояна, сопровождавший разведчиков комиссар приказал остановиться.
Заместитель начштаба отозвал в сторону Ивчука и Ираклия.
— Вы хорошо запомнили все, что рассказал вам мальчик? — спросил он.
— В точности! — заверил Ираклий. — Ивчук знает даже и тот дом в селе, где живет Митин
— Да, я всех жителей села знаю! — подтвердил Ивчук. — Митя мне подробно описал, в каких хатах расквартированы гитлеровцы. Все ясно, товарищ замначштаба, будьте уверены!
Пожелав удачи в разведке, комиссар и замначштаба долго вглядывались в мрак, в котором исчезли, словно растаяв, разведчики. Еще слышны были шаги по мерзлому снегу, но и они доносились все глуше и глуше, постепенно замирая.
Вернувшись в штаб, комиссар еще долго прислушивался — не усилилась ли перестрелка, не заметали ли разведчиков, не звонят ли из батальонов. Однако не случилось ни того, ни другого, все было как обычно.
Комиссара не оставляла тяжелая мысль о том, что Ираклий ушел очень далеко, в неведомое и опасное место, что он не сможет в случае нужды прийти брату на помощь.
Ираклий вспоминался Шалве то таким, как теперь, в военной форме, в белом маскхалате, то ребенком в коротких трусах, бегающим по улицам Кутаиси. Ираклии ушел теперь в фашистский тыл на разведку, и какая-нибудь ничтожная случайность может положить конец его жизни. А (мать или ничего не знает, или, быть может, видит хорошие и светлые сны. Славная, строгая и добрая мать! Дрожит за жизнь сыновей, но узнай она, что тот или другой проявил слабость или малодушие или не пришел вовремя на помощь товарищу, — не простила бы никогда!
Зазвонил телефон. Комиссар взял трубку. Начальник штаба Кобуров доложил, что разведчики удачно перешли линию фронта. Комиссар сообщил об этом командиру полка.
Подполковник Дементьев улыбнулся:
— Ну вот и хорошо!
Он понимал своего комиссара.
На сердце у Шалвы Микаберидзе стало легче. Командир полка предложил комиссару присесть рядом.
— А ну, почитай, комиссар, вот новая статья Эренбурга, днем было некогда, — сказал Дементьев, стараясь отвлечь его от тяжелых мыслей.
…А в это время, незаметно проскользнув через оборонительный рубеж врага, разведчики гуськом двигались через кустарник, стараясь сквозь мягкий шум ветра уловить каждый подозрительный звук. Иногда они молча останавливались, если кричала лесная птица, и снова так же молча трогались в путь вслед за передним.
Аргам с волнением думал о родных и близких: вспоминают ли о нем, догадываются ли, где сейчас он находится? Вот он идет с товарищами по земле, полной опасностей, — безыменный боец, без каких-либо документов, удостоверяющих его личность. Если убьют его, тело останется. здесь; найдут его местные крестьяне, и никто так и не узнает, кто он. Один из многих…
Эти мысли порождали какую-то безнадежность. Почувствовав это, Аргам попробовал отбросить их. Ведь он теперь не только с группой разведчиков — он с партией и в партии! Он обязан существовать, быть, действовать…
«Неужели я боюсь? — подумал он. — Нет, не боюсь!»
Разведчики шагали молча и бесшумно. Внезапно гукнула та же птица, но несколько иначе. Это был сигнал опасности. Ираклий перебежал вперед, поравнялся
— Из второго батальона?
— Из второго, — подтвердил Аргам и, заметив, что те продолжают идти, не обращая на них внимания, крикнул им вдогонку: — Который час?
— Два часа тридцать минут, — ответил один из гитлеровцев.
Ираклий схватил Аргама за руку и с упреком шепнул:
— Лишние разговорчики!
Ему хотелось добавить: «Ты хорошо знаешь немецкий, но не нужно этим щеголять!»
Опять показались кусты, поблескивавшие под лунным светом. Луна… Сколько сложено о ней песен!.. А вот разведчики не любят луны, она ставит под угрозу их работу.
Впереди вспыхнуло белое пламя. Дрогнула земля. Пламя проносилось высоко над головой, устремляясь на восток, позади слышались разрывы, должно быть как раз у оборонительного рубежа, занятого полком Дементьева.
Разведчикам было на руку то, что демаскировались артиллерийские позиции неприятеля. Ираклий ползком двинулся вперед. Следовало теперь же преодолеть и эту линию сопротивления, именно теперь, под шум канонады. Позиции одной батареи остались слева, вторая, расположенная правее, была далеко. С минуту царило затишье, затем снова начали бить орудия. Во время стрельбы на светлом фоне лунной ночи отчетливо виднелись снующие фигуры солдат. Можно было бы подождать прекращения огня, лежа здесь; за оживлением последовало бы затишье, и тогда… Нет, уж лучше двигаться к селу!
Мысль о том, что в селе можно захватить офицера, была слишком заманчива. Поднявшись, Ираклий быстро зашагал вперед. За ним следовал Игорь, для которого и стрельба врага, и белые фигуры товарищей, и много раз освещающие окрестность ракеты были словно повторением виденного сна. Не впервые выходил он на разведку. Каро шел за ним и был озабочен одним: не случилось бы чего-нибудь с Аргамом и Ираклием — вдруг он не сумеет вовремя подоспеть на помощь им. Он то полз, то шел, напрягая слух.
Показались первые хаты села. Разведчики, прячась у стен, двинулись по улице. Иногда начинала лаять какая-нибудь собака и умолкала. Из-за реденьких облаков луна освещала погруженное в тишину село. Они подходили к дому с высокой кровлей. Ивчук снова прошел вперед, чтоб указать дорогу, и вскоре остановился у ворот одиноко стоявшего дома. Разведчики притаились. Они услышали звук шагов Ивчука, затем стук в дверь и тихий разговор. И снова все смолкло.
Проходили минуты. Из дома не было никакого сигнала. Но вот три раза пролаяла собака. Это и был условный знак. Ираклий двинулся с места, подав остальным знак следовать за собой. На крыльце их встретил незнакомый подросток. Он распахнул перед разведчиками дверь. Старик с бородой, старуха и молодая девушка встретили их удивленными и немного испуганными взглядами. Ивчук сидел на лавке. Тусклый свет керосиновой лампы падал на его опущенную голову.
Старуха перекрестилась.
— Что случилось, Коля? — спросил Ираклий шепотом.