Дети капитана Гранта
Шрифт:
– Вот все, что я помню, – ответил Вильсон. – Роберт Грант находился рядом со мной еще за две минуты до того, как внезапный толчок остановил наше падение.
– За две минуты, не больше? Смотрите, Вильсон, представление о времени должно было спутаться у вас, и минуты могли казаться очень долгими. Не ошиблись ли вы?
– Нет… Думаю, что не ошибся… Не больше как за две минуты до толчка я еще видел Роберта… Я ручаюсь за это…
– Хорошо, – продолжал Мак-Набс. – С какой стороны был Роберт: справа или слева от вас?
– Слева. Я вспоминаю, что полы его пончо хлестали меня по лицу.
– А
– Тоже слева.
– Следовательно, Роберт мог исчезнуть только в этом направлении, – сказал майор, поворачиваясь лицом к горе и показывая направо. – Если принять в расчет, что от момента его исчезновения до остановки обвалившегося земляного массива прошло всего две минуты, то ясно будет, что розыски следует вести лишь на участке от подножия горы до высоты в две тысячи футов. Поделим этот участок на квадраты и примемся сейчас же за поиски!
Никто не добавил ни одного слова к предложению майора. Шесть человек, поднявшись на склоны горы, энергично принялись обследовать каждый свой квадрат. Они неизменно держались правой границы обвала, исследуя малейшую складку почвы, спускаясь на дно пропастей, полузаваленных обломками горного массива, и вылезали оттуда с окровавленными руками и ногами и изодранной в клочья одеждой. Неоднократно каждый из них рисковал жизнью. Вся эта часть горы, за исключением нескольких недоступных высоких площадок, была тщательнейшим образом исследована. Розыски отняли много часов, но никто и не подумал об отдыхе. Однако все усилия были напрасны. Роберт нашел в горах не только могилу, но и надгробие в виде какого-нибудь огромного обломка скалы.
Около часа пополудни Гленарван и его спутники, истерзанные и изнеможенные, снова сошлись в долине. Гленарван был в глубоком отчаянии. Он едва мог говорить. Изредка только его побелевшие губы беззвучно шептали:
– Я не уйду отсюда. Не уйду!
Все понимали это упорство и относились к нему с уважением.
– Подождем, – тихо сказал Паганель майору и Тому Аустину. – Отдохнем немного и восстановим свои силы. Так или иначе для продолжения ли поисков, или для продолжения пути, но это необходимо сделать!
– Да, – ответил Мак-Набс, – мы останемся здесь, так хочет Эдуард. Он еще надеется. На что?..
– Бедняжка Роберт! – сказал Том Аустин.
– Да, бедняжка Роберт! – повторил Паганель, вытирая глаза.
В долине росло множество деревьев. Майор выбрал группу деревьев повыше и под ними разбил временный лагерь. У путешественников оставалось еще несколько одеял, ружья, немного сушеного мяса и риса. Поблизости протекала речка, в которой они набрали воды для питья, еще мутной от свалившейся в нее лавины. Мюльреди разжег костер из сухих трав и вскипятил для Гленарвана чашку горячего кофе. Но Гленарван отказался пить.
Так прошел день. Ночь настала тихая и спокойная. Гленарван последовал примеру своих спутников, улегшихся отдохнуть на свои пончо, но не мог сомкнуть глаз. Среди ночи он снова встал и побрел на гору. Он забрался очень высоко: часто останавливаясь, он то вслушивался в малейшие шумы, сдерживая биение сердца, то оглашал пустынный склон криками отчаяния.
Всю ночь несчастный Гленарван бродил по горе. Майор и Паганель
Занялся день. Майору и Паганелю силой пришлось увести Гленарвана в лагерь. Он был в отчаянии. Кто осмелился бы предложить ему покинуть эту печальную долину?
Однако запасы провизии подошли к концу. Невдалеке от места стоянки должны были находиться аргентинские проводники, о которых говорил катапац. Возвращаться назад было бы теперь труднее, чем идти вперед, не говоря уже о том, что «Дункану» было назначено свидание в Атлантическом океане. Все эти важные соображения не позволяли надолго задерживаться в долине; в общих интересах было возможно скорее двинуться в путь.
Мак-Набс попробовал отвлечь Гленарвана от горестного раздумья. Он заговорил с ним, но тот как будто не слышал его слов и только качал головой. Но в конце концов слова майора, видимо, дошли до его сознания.
– Пора отправляться? – повторил он.
– Да, пора! – оказал майор.
– Еще хоть один часок!
– Хорошо, подождем еще час! – ответил майор.
Когда час прошел, Гленарван вымолил еще час отсрочки. Можно было подумать, что это приговоренный к смерти умоляет о продлении жизни. Так дело тянулось примерно до полудня. Наконец Мак-Набс не выдержал и от имени всех товарищей заявил Гленарвану, что дальше откладывать отправление невозможно, так как от этого зависит судьба всего отряда.
– Да, да… – ответил Гленарван. – Идем… идем…
Но, отвечая Мак-Набсу, он не смотрел на него. Взгляд его был устремлен в небо, где виднелась какая-то черная точка. Вдруг он поднял руку и замер в этом положении, как будто окаменев.
– Посмотрите! – вскричал он. – Посмотрите туда!
Все взгляды обратились к точке в небе, на которую Гленарван так повелительно указывал. Эта точка быстро росла. То была птица, летевшая на огромной высоте.
– Это кондор, – сказал Паганель.
– Да, кондор, – повторил Гленарван. – Кто знает? Он приближается! Он опускается! Подождем!
– Это кондор, – сказал Паганель.
На что надеялся Гленарван? Неужели он тронулся в уме? Он сказал: «Кто знает?..»
Птица с каждой секундой приближалась. Паганель не ошибся: это действительно был кондор – царь кордильерских пернатых. Сила кондора необычайна. Случается, что он сталкивает быка в пропасть. Он нападает на баранов, жеребят, молодых бычков, пасущихся в прериях, и уносит их в свое гнездо, расположенное на неприступной высоте. Нередко бывает, что он взлетает на высоту в двадцать тысяч футов и оттуда, невидимый даже в лучший бинокль, осматривает местность и намечает себе жертву, великолепно различая с этой высоты самых мелких зверей. Поразительная дальнозоркость кондора остается необъяснимой загадкой для естествоиспытателей.