Дети капитана Гранта
Шрифт:
Вершины гор на севере и на востоке не были видны в темноте, и взгляд различал кругом только фантастические очертания скал. Рев – рев испуганных животных – все приближался. Стадо бежало откуда-то из мрака Кордильер. Что происходило? Вдруг на путников налетела лавина, но не снежная и не каменная, а лавина живых существ, обезумевших от ужаса. Казалось, от топота их ног задрожала вся гора. Животных были сотни, может быть, даже тысячи, и, несмотря на разреженность воздуха, они производили оглушительный шум. Были ли это дикие звери из пампасов или просто стадо лам?
Не успели путники броситься плашмя
В это время раздался выстрел: майор стрелял наугад в стадо. Ему показалось, что одно животное упало, в то время как все стадо, увлекаемое неудержимым порывом, с отчаянным ревом скатилось вниз по склону горы, освещенной отблесками извержения вулкана.
– Нашел! – послышался в темноте голос Паганеля.
– Что вы нашли? – спросил Гленарван.
– Да мои очки! Как они уцелели в таком столпотворении, просто удивительно!
– Вы не ранены?
– Нет, только помят немного. Но что это были за животные?
– Сейчас узнаем, – ответил майор, подтаскивая к хижине только что убитую им добычу.
Все поспешили вернуться в хижину и там при свете огня в очаге рассмотрели «дичь» Мак-Набса.
Это был красивый зверь, напоминающий внешностью маленького безгорбого верблюда; у него была крохотная голова, худое тело, длинные и тонкие ноги, шелковистая, мягкая шерсть цвета кофе с молоком.
Паганель, бросив взгляд на животное, тотчас же узнал его:
– Это гуанако!
– А что такое гуанако? – спросил Гленарван.
– Вполне съедобное животное, – ответил Паганель.
– И вкусное?
– На редкость. Блюдо, достойное Олимпа. Я предчувствовал, что у нас к ужину будет свежее мясо! И какое мясо! Но кто возьмется освежевать тушу?
– Я, – сказал Вильсон.
– А я приготовлю из нее жаркое, – ответил Паганель.
– Разве вы повар, господин Паганель? – спросил Роберт.
– Конечно, мой мальчик. Ведь я француз, а всякий француз в душе немного повар.
Пять минут спустя Паганель положил большие куски «дичи» на раскаленные уголья.
Еще через десять минут ученый-повар пригласил своих спутников насладиться «филеем гуанако» – так пышно он назвал свою стряпню. Никто не стал церемониться, и все с жадностью накинулись на горячее мясо. Но, к глубокому удивлению географа, едва попробовав «филей гуанако», все скривили отчаянные рожи и поспешили выплюнуть недожеванные куски.
– Какая гадость! – сказал один.
– Это невозможно есть, – подтвердил другой.
Бедный ученый сам попробовал кусок «филея» и должен был признать, что это жаркое не стал бы есть даже умирающий с голоду человек. Товарищи стали подшучивать над «олимпийским» блюдом Паганеля; сам он ломал себе голову над причиной, почему мясо гуанако, действительно вкусное и ценимое гастрономами, в его руках вдруг сделалось несъедобным. Вдруг его осенила мысль.
– Понял! – вскричал он. – Я понял!
– Может быть, мясо было несвежее? – невозмутимо спросил Мак-Набс при общем хохоте.
– Нет, ехидный майор, слишком много бежало! Как я мог забыть об этом!
– Что вы этим хотите сказать, господин Паганель? – спросил Том Аустин.
– Мясо гуанако приятно на вкус только тогда, когда животное убивают
– Вы уверены в этом? – спросил Гленарван.
– Совершенно уверен, – ответил ученый.
– Но что могло так напугать животных, которые в этот час ночи должны были бы мирно спать в своем логове?
– Не знаю, дорогой Гленарван. На этот вопрос я не могу вам ответить, – сказал Паганель. – Но не стоит ломать себе голову над этой загадкой. Лучше ляжем спать. Что до меня, то я до смерти хочу спать! Спим, майор?
– Спим, Паганель!
Подкинув топливо в очаг и пожелав друг другу спокойной ночи, все закутались в пончо, и вскоре в хижине раздался многоголосый храп.
Лишь один Гленарван не мог сомкнуть глаз. Мысль его невольно все время возвращалась к бегущему в неописуемой тревоге стаду. Что заставило животных нестись очертя голову к пропастям Антуко? Никакие дикие звери не могли спугнуть гуанако. На такой высоте их не могло быть, так же как и охотников. Что же послужило причиной этого бегства?
Гленарвана томило предчувствие близкой беды.
Однако блаженное ощущение покоя после столь тяжелого дня скоро дало другое направление его мыслям, и страхи сменились надеждой. Он представлял себе, как завтра они будут уже в равнинах у подножия Кордильер. Только там начнутся поиски капитана Гранта, и скоро они увенчаются успехом. Гленарван представлял себе, как они избавляют от мучительного плена капитана Гранта и его товарищей. Самые разнообразные картины одна за другой проносились в его мозгу и исчезали, как только внимание его отвлекалось вспышками искр в очаге; Гленарван смотрел на лица спящих товарищей, на мимолетные тени на стенах казухи. Но вслед за тем дурные предчувствия овладевали им с новой силой. Тогда Гленарван напрягал слух, стараясь уловить доносившиеся из-за двери какие-то странные звуки, неизвестно как возникшие в этих безлюдных и пустынных горах. Вдруг ему послышалось, что в отдалении нарастает какой-то грохот, глухой, грозный, как гром, как подземный гул. Этот шум мог быть только отголоском грозы, разразившейся где-нибудь у подножия гор, в нескольких тысячах футов под ними, но тем не менее Гленарван пожелал удостовериться в этом и вышел из хижины.
Луна взошла над горизонтом. Ни одного облачка не было ни на небе, ни на склонах гор. Сколько Гленарван ни всматривался в темноту, нигде не было никаких признаков грозы. Даже зарницы не сверкали на ясном небе. Только отсветы пламени вулкана плясали на черном базальте. В зените блистали тысячи тысяч звезд. И тем не менее гул слышался совершенно отчетливо. Казалось, он приближается, двигается вдоль хребта Кордильер.
Гленарван вернулся в хижину еще более обеспокоенный. Он спрашивал себя, существует ли связь между этим подземным грохотом и бегством стада гуанако? Не был ли этот грохот причиной испуга животных? Он посмотрел на часы. Было два часа ночи. Не видя непосредственной опасности, он не решился будить своих товарищей, спавших мертвым сном, и сам погрузился в тяжелое забытье, которое продолжалось несколько часов.