Дети немилости
Шрифт:
— Вы тоже можете сесть, — сказал я. — Итак, теперь мы знаем, кто в действительности выполняет функции Выси, а Воин и Госпожа так и вовсе у нас в руках. И это замечательное, казалось бы, преимущество совершенно бесполезно, по крайней мере, на данном этапе.
— Почему? — недоумённо спросила Данва.
— Аллендор не связан ролью Выси, — сквозь зубы простонала Эррет. — Аллендор совершенно свободен…
— Высь не может напасть первой, — пояснил я. — Нападать должна была Уарра — и наши войска действительно вошли в Таян.
Данва потёрла лоб.
— Аллендорцы всё это знают, — сказала она.
— Да.
— Именно поэтому они…
— Привечали у себя таянских беженцев и использовали девочку, — я кивнул. — Для Госпожи не составляло труда разбудить одного из подконтрольных Каэтану духов.
— Но они отослали её в Рескидду, изготовив фальшивые документы.
— Полагаю, оставлять Атергеро во власти таянки им было совсем не с руки. Хотя подробности ещё предстоит выяснять. Данва, я очень вас прошу: Госпожа Выси не должна терпеть обиды. Она заслуживает исключительного уважения.
Данва улыбнулась, сощурившись с долей лукавства.
— Простите меня, господин. Если мне будет позволено сказать… Цинелия горячо к вам привязана. Эта привязанность такого рода, что никак не может преобразиться в спокойное дружелюбие. Юцинеле может либо возненавидеть вас, либо по-прежнему… видеть в вас своего спасителя.
Я уставился на тень с недоумением.
— Хорошо, — сказал я после паузы. — Узнайте, каким образом она оказалась связана с господином Яритом, после этого будем предпринимать дальнейшие шаги.
— Мы не можем обращаться непосредственно к господину Яриту и его людям, — сказала Данва. — По понятным причинам.
Я поразмыслил.
— Младшая Мать, — сказал я. — Будет уместно спросить у неё. Этот приказ отменяется. Прочие — выполняйте.
Розы цвели.
Белоснежный крылатый дворец возвышался над кронами парка; мрамор светился и казался полупрозрачно-прохладным, как лёд. Догорал закат. Сквозь переплёты высоких окон плыл из внутренних покоев золотой свет, здесь и там мерцали разноцветные фонари. Перекликались птицы, стрекозы парили над прудами, кружевные арки вырастали из белого песка дорожек. Далеко в темнеющем небе плыла череда воздушных шаров. Порою над Серебряным заливом вспыхивали заклятия фейерверков — Рескидда до сих пор праздновала возвращение Младшей Матери.
В увитой виноградом беседке сидели передо мной миловидная старушка и бодрый старик, одинаково голубоглазые, точно брат с сестрой. На столе, застланном вышитой скатертью, ожидало лёгкое вечернее угощение и бутылка драгоценной белой алензы. Картины более мирной и безмятежной было ещё поискать, а титул, прославленный десятками грозных воительниц, с трудом соединялся в сознании с хрупкой седой женщиной, которая испуганно переводила взгляд с мужа на меня и обратно и беспокойно сжимала в пальцах чайную ложечку.
— Ведь я помню её ребёнком, — наконец, грустно сказала царица Лумирет. — Мерисет с маленькой Лиринией приезжала к нам в гости. Малышка рассердилась на меня. Она совсем иначе представляла себе царицу Рескидды. Я так смеялась… Я сказала ей, что самое главное — хранить мир, что ради этого я положу жизнь. А если она хочет увидеть Ликрит Железноликую, ей самой придётся вырасти в такую. Я просто пошутила…
Я вежливо слушал её, думая о другом.
Как я и предполагал, стоило рескидди определиться с выбором, как царица в мгновение ока оказалась в городе, освободилась от иных срочных дел и горячо пожелала со мной встретиться. Вечерние газеты уже взорвались заголовками: Аллендор официально сообщал о начале широкомасштабных военных манёвров. Пока только мелкие, рисковые издания осмеливались вслух говорить об угрозе миру, но многозначительно молчали о ней все. Должны были пройти испытания новейшего оружия — не только знаменитых атомников Аллендора, но и инженерно-магических разработок. Что это за разработки, не уточнялось. Информация о них поступила нам от Тени Запада, и ей можно было верить, потому что доктор Тайви имел к этим разработкам самое прямое отношение. Им, «новейшим», было несколько тысяч лет — а сколько в точности, знал один Каэтан, приручивший некогда демона по имени Атергеро.
— Тут нет твоей вины, Лумирет, — неторопливо отозвался господин Эрисен, принц-консорт; потом голубые его глаза обратились ко мне. — Морэгтаи, мы выражали уже официальные соболезнования в связи с трагедией во время Дня Подвига. Позвольте выразить личные. Это чудовищное преступление и, кроме того, кощунство.
Я кивнул ему веками.
Лицо моё вновь покрывала роспись, и над бровями раскидывала крылья «ледяная чайка». Я знал, что могу обойтись без знака, помогающего владеть собой, но разумнее представлялось отдать все силы делу, а не заниматься попусту упражнением воли.
Эрисен в задумчивости поджал губы и покрутил белый ус.
— Буду прям, Морэгтаи, — сказал он. — На Древнем Юге централизация власти — один из вечных вопросов. Традиции самоуправления в городах весьма сильны. Что говорить, ведь Лумирет именуется царицей Рескидды, а не царицей Ожерелья.
— Я знаком с историей.
— При Джесет Третьей Ожерелье фактически прекратило своё существование, — назидательно продолжал старик, не обратив особенного внимания на мои слова. — Его вновь объединила Энгит Первая с помощью Исена и Рескидделат. Теперь же…
— Как обстоят дела в северных городах, господин Эрисен?
Лумирет скорбно покачала головой.
Консорт прикрыл глаза.
— Буду откровенен, — сказал он. — Ситуация беспрецедентная.
— Мы были в ужасе, — вставила царица и умолкла под строгим взглядом мужа.
— Ожерелье распадалось и прежде, — сказал тот. — Но оставалось Ожерельем. Отвергая Рескидду, города становились независимыми. Мы не могли и вообразить, что жители Древнего Юга, носители наших традиций, способны желать зависимости от культурно и исторически чуждого государства.
— Ликрит покорила Хаскараю, — снова вставила Лумирет. — Это половина территории Аллендора.
— Это было пять тысяч лет назад, — Эрисен нахмурился. — Сейчас Аллендор чужой нам. Ведь они атеисты! Я не могу представить, чтобы Истефи, город-светоч веры, действительно склонялся к союзу с Аллендором.
— Но это так, — сказал я.
— Гентереф, — печально добавила царица. — Гентереф тоже выразил желание выйти из состава конфедерации.
— Страх перед силой оружия, — со сдержанным гневом сказал консорт. — Южане отступают перед угрозой! Последние времена.