Дети Шини
Шрифт:
– Я хочу, чтобы ты сказал правду. Амелин, пожалуйста, скажи правду. Я уже не понимаю, чего я больше боюсь: того что мы здесь заперты, темноты, призрака или тебя. Пожалуйста, мне нужна хоть какая-то ясность. Мне даже лица не нужно видеть твоего, чтобы понимать, что ты сейчас чего-то недоговариваешь.
– Хорошо, - он сел на корточки возле меня.
– Это не я. Честно. И ты не должна меня бояться. Мне физически плохо от одной мысли, что ты можешь меня бояться. Хочешь сидеть здесь? Я готов остаться с тобой. Если боишься меня, я могу уйти. Пусть Герасимов останется.
–
Я схватила Амелина обеими руками за воротник:
– Если ты сейчас же не скажешь, что ты об этом знаешь, я всё же задушу тебя. Клянусь. У меня уже не осталось ни сил, ни нервов. Пожалуйста! Прекрати надо мной издеваться.
– Ладно, - сдался он.
– Я знаю, кто это делал и зачем. Но я обещал не говорить и если расскажу, будет нечестно.
– Ты в своем уме?
– облачка пара из моего рта яростно вылетели прямо ему в лицо.
– Мы все из-за этого спать спокойно не можем, а ты плетешь о какой-то честности.
– Блин, у нас нет времени на загадки, - Герасимов опустился на подлокотник моего кресла.
– Сейчас же говори.
– Я обещал, что не скажу, - упрямо произнес Амелин.
– Просто поверьте, здесь нет никакой мистики.
– Это кто-то из наших?
– осторожно поинтересовался Герасимов.
– Типа того.
– Да он опять всё наврет. Ему нравится постоянно морочить людям головы, чтобы заставлять их делать, то, что удобно ему. Прикидываться больным и несчастным. Входить в доверие, а потом обманывать, - я разошлась не на шутку.
– Тоня, как ты можешь так говорить?
– Амелин возмущенно отшатнулся, и если бы я не продолжала держать его за ворот, то наверняка упал бы назад, - Я никогда нарочно тебя не обманывал.
– Да? Я прекрасно помню, как ты "типа" прыгал из окна!
– Это было другое.
– Короче, - сказал Герасимов.
– Лично мне плевать на всяких там призраков и на тебя, Амелин, плевать. И на то, что ты там задумал тоже. Я просто хочу жрать и поскорее выбраться отсюда. Ты, Осеева, можешь оставаться - твоё дело.
– Нет, я пойду. Только он сначала должен сказать, кто это был.
– Тоня, - Амелин искренне возмутился, - это же шантаж!
– А я быстро учусь.
– Ладно, - после некоторого раздумья сдался он.
– Торговаться, наверное, уже поздно, но вы мне даже тридцать сребреников не предложили.
– Костя!
– Это Петров.
– Что?
– я аж чуть с кресла не свалилась.
– Он кино своё снимает. Страшилку. Ему нужно было. Живые эмоции и всё такое.
–
Я же привыкла относиться ко всем его словам с недоверием:
– И ты ему в этом помогал?
– Помнишь, тогда когда ты в первый раз призрак увидела? Когда на весь дом кричала? Он прятался на третьем этаже в боковой спальне. Я нашел его и пообещал, что не расскажу.
– Как ты мог пообещать такое? Ты же знал, что я схожу с ума из-за этого?
– Я тебе тысячу раз сказал, что это не призрак. А ты не слушала. Ты никогда меня не слушаешь!
– Это подло, - осуждающе заметил Герасимов.
– Не подло, - Амелин высвободился из моих рук и, поднявшись, повернулся к нему.
– Вам с Якушиным ничего не мешало самим озадачиться этой проблемой, а не просто бегать по дому. Но зачем, когда значительно проще просто кого-нибудь бездоказательно обвинить?
– Мы были заняты, - ответил Герасимов.
– Для всех, между прочим, старались, а не косили по белому билету.
– А ведь было столько случаев, когда они реально запалились. Этот спектакль с пакетом у него на голове. Как вы могли всерьёз поверить, что призрак душил его пакетом? Я уж не говорю про сцену из "Психо" с Марковым.
– Мы и не верили. Якушин всё время говорил, что нет никакого призрака, - сказал Герасимов.
– Так в чем же дело? Ведь, Петров очень старался и даже хотел, чтобы вы догадались, что это он. Вспомни хотя бы того прекрасного кровавого снеговика. Подобное мог создать только человек с особым художественным видением. Но вы этого не заметили. Да и зачем, когда под боком есть нечто, не вписывающееся в рамки привычного, а значит, дурное и ненормальное. Скрытое зло по определению.
– Кончай грузить, - не очень понимая, о чем он говорит, Герасимов заерзал на подлокотнике.
– У нас было полно причин думать на тебя. Ты сам постоянно нарывался.
– Да ладно, к этому-то я привык, - Амелин сделал шаг назад и покинул освещаемую фонариком зону.
– Никаких обид.
– Они?
– это было главное, что я услышала.
– Ты сказал "они запалились".
– Да, потому что Петров не смог бы один организовать все эти штуки. Ему было необходимо, чтобы кто-то помогал, отвлекал, подыгрывал, и иногда брал камеру.
– О боже, - наконец догадалась я. Это всё объясняло.
– Сёмина, это она привязала меня к кровати и дождалась пока не прибежит с камерой Петров. Она открыла нашу запертую на ключ комнату. Она была в паре с Петровым, когда появился снеговик. Она пришла первая, когда Петров душил меня и забрала у него камеру. И с Марковым тоже...
– Умница Тоня, - голос Амелина прозвучал одобрительно и довольно, таким тоном хозяин хвалит правильно выполнившую команду собаку.