Девочка и пёс
Шрифт:
Судья протянул руку:
– Дай мне посмотреть на клинок.
Минлу не шелохнулась. Ей тут же представилось, что как только она отдаст меч, обратно его уже не получит. Это был почти какой-то детский страх ребенка, у которого старшие ребята просят посмотреть любимую игрушку и совершенно ясно, что они не намерены её возвращать. Не зная на что решиться, она почти с отчаяньем взглянула на сидящего возле её ноги Кита. И тот неожиданно встретился с ней взглядом и качнул головой, словно бы утвердительно кивая. Как будто говорил ей: не бойся, сделай как он хочет.
Минлу вытащила катану и передала её навиру рукоятью вперед. Тот взял меч и принялся разглядывать его. Лейтенант и еще один гвардеец подъехали к судье, вытягивая головы и с любопытством рассматривая непривычное для Агрона оружие.
– Видите эти красивые волнистые линии, – сказал лейтенант, проводя пальцем по полотну клинка, – это не для красоты, это следы особой закалки, которая, как говорят, придает невероятную прочность этим мечам.
– А если на лезвие уронить боб, он разрежется на две части, – вставил гвардеец. – И еще говорят мастера таким мечом могут рассечь сразу двоих или разрубить человека надвое от плеча до паха.
– Смотрите какая гравировка, – восхитился лейтенант, – практически произведение искусства. Такая игрушка стоит как хороший жеребец. А что здесь написано?
– Если родился – живи, если пошел – иди, если во тьме – свети, если готов – умри, – пытаясь скрыть волнение, ответила девушка. Она всё больше и больше переживала по поводу того, что меч у неё отберут. Ведь он действительно был довольно дорогим изделием, а для этой страны еще и весьма экзотическим. Несомненно многие из агронских любителей холодного оружия пожелали бы иметь такой в своей коллекции. И только слабая и довольно иррациональная надежда, проистекающая из того что Кит всё-таки ободряюще кивнул, словно не сомневался что всё будет хорошо, поддерживала её.
Судья поднял меч мастера Юн Фая в боевую позицию и два раза несильно ударил им, рассекая воздух.
– Говорят им можно одним взмахом отрезать у человека бороду, – снова вставил гвардеец.
Навир опустил клинок к лицу девушки, та подняла взгляд.
– Снимай сюртук, – приказал молодой человек.
Минлу с какой-то грустной иронией подумала о том, что это прямо какая-то карма. Точно также она приказывала Касашу. Она медленно начала расстегивать пуговицы из черной древесины священного дерева Брод, которое по заверению Касаша отгоняло злых духов. Жаль что оно не отгоняет заодно и судейских.
Сняв сюртук, она протянула его судье. Тот сделал знак гвардейцу, который так много знал о катане. Подобрав свой плащ, гвардеец спрыгнул с коня, подошел к девушке и забрал сюртук, при этом мужчина с интересом разглядывал кирмианку, словно та была диковинным животным.
– Рубашка, как мне кажется, тоже не твоя, – сказал навир, опасно поводя острием меча возле шеи девушки. Ему определенно это нравилось.
– Может мне вообще всё с себя снять? А то ведь штаны тоже были сшиты портным, а сапоги сделаны сапожником и когда-то принадлежали им.
Молодой человек надменно глядел на девушку сверху вниз и ничего не отвечал.
– Да нет, не нужно, – весело влез лейтенант, – а то ты станешь похожа на людей из банды Голого Марата и тогда нам уж придется взять тебя под стражу.
Минлу постаралась скрыть свое удивление и равнодушно спросила:
– Банда Голого Марата? Кто это?
– Еретики и грабители, – охотно пояснил лейтенант. – Развращают добропорядочных граждан богопротивными бесстыжими идеями, грабят церкви, обозы и лавки и ведут совершенно аморальный, полный грязной похоти и низких услад образ жизни. В общем ведут себя как настоящие животные.
– Какой ужас, – пробормотала девушка.
– Вы кстати не встречали их? Насколько мы знаем, они двигаются на запад по Цветочному тракту и мы отстаем от них примерно на день пути.
Минлу, глядя на офицера преданно и доверчиво, отрицательно покачала головой:
– Нет, господин лейтенант. По крайней мере, никто не пытался ограбить или развратить нас и возможно мы просто не обратили на них внимание.
– Вы бы обязательно заметили их, это уж как пить дать. Они же постоянно ходят в чем мать родила. Вряд ли бы ты не обратила внимание на голых мужиков, потрясающих своими мудями.
– Да, пожалуй бы обратила, – позволив себе слегка улыбнуться, согласилась девушка. – Возможно мы разминулись с ними ночью.
Навир резко пресек этот, звучавший почти как дружеский, разговор.
– Он понимает человеческий язык? – Грубо спросил он, ткнув мечом мастера Юн Фая в сторону Талгаро.
Минлу, испытывавшая в данный момент к лоя несколько смешанные чувства, очень захотелось сказать какую-нибудь колкость. Но она лишь сдержанно произнесла:
– Понимает.
Молодой человек подъехал к Сейвастену и концом клинка сбросил конусовидную шапку Талгаро с головы за спину. Лоя сидел неподвижно, глядя вниз перед собой. Судья бесцеремонно разглядывал его.
– По узорам на твоей ленте покаяния я так понимаю ты… как вы это называете?… «плохо говорящий» или "плохо поющий", то есть богохульник, сквернослов или может быть клеветник. Так что наверно это хорошо, что ты молчишь. Или может быть на тебя наложили обет молчания? Хотя нет, у вас ведь такого нет. И кажется даже наоборот, ты обязан рассказывать все своим встреченным в покаянном путешествии соплеменникам в чем твое преступление и просить прощение за него. Так?
Минлу обернулась и с любопытством следила за разговором. Она ощутила что-то сродни уважения к судье, сама она понятия не имела что могут означать узоры на одежде лоя. Взглянув же на Талгаро, на его столь бледное худое лицо с аккуратным носом, тонкими губами и громадными словно разноцветными глазами, она вдруг поймала себя на мысли, что это лицо кажется ей красивым и одухотворенным. Это позабавило её. Никогда раньше она не думала о своем маленьком спутнике подобным образом. Точно также как не задумывалась о том в чем именно состояло его преступление, за которое его изгнали из родного племени.
Талгаро, полный сдержанного достоинства и возможно некоторой толики отстраненной надменности, негромко ответил:
– Ваши знания традиций моего народа весьма впечатляют, господин судья. Да, действительно я должен держать «слово обличения» перед каждой трибой моего народа, которое пожелает его слышать.
– То есть лоя уже признали тебя преступником. Возможно теперь пришел черед Омо. Откуда у тебя конь, принадлежащий Судебной палате?
– Я нашел его одиноко бродящим по лугу на северном берегу Алмазного озера. Он был под седлом и в узде, однако никого из людей поблизости не было и в течении суток так никто и не появился. Возможно он сбросил своего седока или тот выпал сам, ослабнув из-за болезни или раны. Или может быть какие-то лиходеи выбили его из седла, а конь ускакал. Мне не известно. Но я думаю это вполне естественно что я забрал его, не позволив ему сгинуть в диких чащах, в зубах какого-нибудь ужасного хищника.