Девочка и пёс
Шрифт:
– Но разве ты не заметил клейма? Или нет, вы ведь вроде умеете разговаривать с лошадьми, по крайней мере, так утверждают сами лоя. Ну так разве конь не рассказал тебе о себе, откуда он и что случилось с его хозяином? – В голосе молодого человека звучала неприкрытая насмешка и он как бы со значением покачивал мечом мастера Юн Фая.
– Ну что вы, господин судья, это всего лишь суеверия, распространяемые темными и невежественными представителями моего народа, – спокойно сказал Талгаро. – Лошади всего лишь животные, как мы можем с ними разговаривать? Тем не менее, я конечно же заметил клеймо вашей славной организации и это лишь подстегнуло моё желание увести коня с собой, чтобы при первом же удобном случае передать его представителям Судебной Палаты. Направляясь на восток в своем покаянном путешествии, я намерен был заехать в Акануран, обуреваемый страстным стремлением как можно скорее возвратить Палате её имущество. Однако счастливый случай свел меня с вами, господин судья. И значит я могу исполнить мой долг прямо сейчас.
Прихватив свою сумку, лоя проворно спустился на землю.
Навир холодно следил за ним. Всем было очевидно, что лоя в какой-то мере потешается над судьей, выражая острое желание услужить Палате. Однако молодой человек судя по всему не собирался применять какие-то репрессии по этому поводу. Он сделал знак гвардейцу взять Сейвастена, после чего принялся разворачивать своего горячего жеребца, намереваясь видимо продолжить свой путь и считая беседу с кирмианкой и лоя законченной.
Минлу несколько секунд колебалась, всё еще продолжая надеяться, что судья вот-вот обратиться к ней, но видя, что чиновник собирается уезжать, превозмогая страх, заставила себя броситься ему наперерез. Она схватила поводья его жеребца и чуть ли не повисла на них, останавливая могучее животное. В тот же момент несколько гвардейцев, подстегнув своих коней, устремились к ней. Их первейшей задачей была защита судьи, а непонятные дерзкие действия кирмианки вполне могли таить в себе угрозу.
– Прошу прощения, господин навир… прошу прощения! – Задыхаясь произнесла девушка. Как и все в Агроне, наслышанная о жестокости и бескомпромиссности судебных гвардейцев, которые, если верить слухам, без всяких колебаний и предупреждений зарубали всякого, кто осмеливался хотя бы просто приближаться к судьям с неясными намерениями, она буквально дрожала всем телом, ожидая неминуемых ударов саблями или, если повезет, плетьми.
– Прошу прощения, – повторила она, словно эти два слова были заклинанием способным остановить возможную физическую расправу. – Вы забыли вернуть мне меч.
Она смотрела в темные глаза судьи, пытаясь найти в них хоть каплю человечности, надеясь увидеть в них нормального разумного сородича или даже толику скрытой улыбки, которая подскажет ей, что мужчина просто шутит и вовсе не намерен уезжать прочь, оставив себе её клинок. Но вместо этого она увидела какой-то странный равнодушный оценивающий взгляд, словно судья размышлял о том стоит ли её изрубить саблями, забить плетьми или просто отшвырнуть ударом ноги и продолжить свой путь. Как будто она досадливое назойливое насекомое, от которого либо следует отмахнуться, попробовав отогнать от себя, либо просто раздавить ладонью, при этом рискуя оставить отвратительное пятно на одежде или стене.
Минлу, потеряв всякую уверенность в себе, забыв о том что рядом с ней волшебный пес и уж тем более не вспоминая о своих, теперь представлявшихся ей абсолютно мнимыми, женских чарах, покорно ожидала решения судьи, с замиранием сердца думая о том что же она будет делать, если сейчас её просто оттолкнут и навсегда лишат любимого оружия.
– Сколько человек ты убила этим мечом? – Резко спросил молодой человек.
– Ни одного, – без всяких колебаний ответила девушка, преданно заглядывая в глаза судьи. «Ая-яй-яй», подумалось ей, «наверно это скверная мысль, но хорошо что не все люди такие как Элен. Иначе этот мир просто бы развалился на части».
Судья еще пару секунд смотрел на неё, затем развернул меч и протянул его хозяйке, рукоятью вперед. Минлу взяла свой клинок, слегка кивнула в знак благодарности и отступила в сторону. Навир тут же пустил коня вскачь, увлекая за собой весь отряд. Но пожилой лейтенант успел напоследок улыбнуться девушке и прикоснуться к своей шляпе в знак прощального салюта.
Минлу долго смотрела им вслед, затем повернулась к лоя. Ей многое хотелось высказать ему. Она искренне считала его виноватым в том, что он не заметил клейма Судебной Палаты, которое они могли бы замазать или как-то прикрыть, если бы вовремя узнали о нём. Великий лошадник, проницательный мистик, беседующий с ветрами и животными, шестидесятилетний мудрец, насмехавшийся над глупыми нелогичными женщинами, на деле оказался… Минлу так и подмывало сказать что-нибудь по-настоящему обидное. Но глядя в глаза Талгаро, она поняла что раздражение уже улеглось. Всякий может ошибиться. И хотя конечно этот маленький вздорный человечек иногда был ужасно невыносим, девушка снова припомнила как он надменно отзывался об умственных способностях женщин, но наверно нужно делать скидку на то что он уже старенький и к тому же изгнан своим народом. Бродит неприкаянный по земле с вечным «лицом страдальца», как заметил судья. Наверно нужно быть снисходительной, подумалось ей. Мысль о том что она снисходительна к лоя внесло в её душу окончательное успокоение. Девушка вложила меч в ножны.
– Ну что, не получилось? – Насмешливо спросил Талгаро.
Минлу окаменела от его нахального тона. По её глубокому убеждению, уж кому-кому, а лоя следовало сейчас вести себя тише воды ниже травы.
– Что не получилось? – Медленно проговорила она, продолжая держать ладонь на рукояти меча.
– Думаешь я не видел как ты изгибалась перед ним?
– Изгибалась?!
– Пыталась соблазнить навира.
Лицо девушки вспыхнуло. Ей даже показалось что у неё подскочила температура.
– Хотя наверно твоя попытка была разумной. Мне конечно не легко об этом судить, но мне кажется ты не уродлива.
"Всё!", сказал себе девушка, "сейчас зарублю его! Этого маленького, поганого, мерзкого… ". Её затрясло.
Глядя на её пылающее лицо, Талгаро сочувственно и покровительственно сказал:
– Я понимаю, тебя злит что судья остался глух к твоим прелестям, но поверь, для женщины успех у мужчин это не главное в жизни.
У Минлу в голове словно выключили свет и наступила темнота. И тишина. Ярость покинула её. Она поняла, что видимо 14 лет в Храме Падающих звезд не пропали даром, она превозмогла своё негодование на этого "маленького, поганого, мерзкого… " и убрала руку с меча. Насмешливо поглядев на лоя, она сказала:
– Шесть ног, две головы, а хвост один. Что это такое?
– Не знаю, – растерянно ответил Талгаро.
– Это то кем ты только что был, а теперь ты просто маленький лоя. – И пройдя мимо него, девушка пошла вперед по Цветочному тракту.
79.
Минлу и двое её спутников стояли на развилке дорог. Неровная, узкая, даже скорее тропа, чем дорога, ответвлялась от Цветочного тракта и уводила прямо в лес. Возле тропы в землю был вкопан шест с насаженным на него человеческим черепом с завязанными глазницами. Под черепом, на прибитой к столбу доске, едва различалась надпись: «Гроанбургский хутор».
– Насколько я знаю, Гроанбург очень опасное место, – сказала Минлу, – и лучше нам оставаться на тракте и обойти хутор стороной.
– Да, но это крюк в лишние километров 60, – проговорил Талгаро.
Он произнес это с некоторым смущением. С тех пор как судья забрал Сейвастена, темп их продвижения резко упал, теперь они двигались со скоростью самого медленного из них, то есть Талгаро, который хотя и пытался изо всех сил как можно быстрее переставлять свои короткие ножки, всё равно, конечно, задерживал своих товарищей. Кроме того, хотя никто не высказал это вслух, он чувствовал, что вина за исчезновения коня также лежит на нем, ну или, по крайней мере, ему казалось что так считают Кит и Минлу. И если сейчас они решат срезать путь через Гроанбург, при этом подвергая себя некоторому риску, то ответственность за это отчасти будет лежать на нём. Талгаро убеждал себя, что ему, конечно же глубоко безразлично, что там себе думает кирмианка, но перед Китом, который спешил на помощь своей хозяйке ему должно быть чрезвычайно совестно. И в общем так оно и было.