Девочка Прасковья
Шрифт:
такого хлебнули, концы едва не отдали! А ты — специально… — удивился я тону
матери.
Но она меня совсем не
слушала.
— Эта монашка, похоже,
совсем тебе голову вскружила!
— Ма, не говори так!
Пашка… она хорошая!
— Знаем мы этих, хороших!
В тихом омуте… сам знаешь…
— Ну ты что, ма! Не надо
так о Пашке, мам, не то мы поссоримся. Она славная! Она же верующая! Не то, что
мы… Да я, если хочешь
волнения и непонимания.
— Ну ладно, Жор, прости,
скажи лучше, где вы там на сей раз притаились.
И тут я вдруг ощутил
острое желание нажать на сброс вызова. Слезы обиды сдавили мне челюсти. Да-а-а, вот так поговорили… Я-то думал, вот обрадую своих этим внезапным звонком из
ниоткуда, а они, оказывается, думают, что мы со спасателями в кошки-мышки
играем!
В одно мгновение перед
глазами предстали жуткие картины наших лесных мытарств: коварные объятия
Водокруча, болотная трясина, боль и рвота от «уральских следопытов», ледяная
ночь в гроте, страшные оскалы свирепых псов, прощание с Пашкой… Эх, да что
там и говорить. Как они только могли так подумать! Кто же виноват, что все
именно так получилось? Мы хотели, как лучше, а все шло против нас! Такие вот
сложились обстоятельства…
— Ма, телефон-то чужой, неудобно
им долго пользоваться. Короче, мы у геологов, пока… — буркнул я в трубку.
— Жор, да ты что,
обиделся, что ли?! Погоди, Жор, милый, скажи хоть, где вы находитесь-то!
— Пока, мам, привет
папке! Скажи, что скоро вернусь вместе с тетей Клавой! — и я решительно нажал
на красную кнопку.
А потом быстро побежал
вниз, чтобы мамка не смогла мне перезвонить. Я вернулся в вагончик. Настроение
было испорчено, и я выглядел растерянным. Пашка встала мне навстречу такая
радостная и счастливая и спросила:
— Ну как, дозвонился?!
Как они там?
— Все куейс! Заждались
нас страшно… Волнуются, конечно, сильно… — отозвался я и заставил себя
заулыбаться, чтобы Пашка ни о чем не догадалась.
— Да, я так соскучилась
по мамке! По тете Зое, по всем… Даже дом свой и то теперь расцелую, наверно!
— тихо рассмеялась девчонка, а мою грудь вдруг пронзила внезапная молния.
Я вдруг понял, что,
уезжая домой, я должен буду расстаться с Прасковьей. А ведь расставанье — это
маленькая смерть… Как не хотелось мне вновь переживать эти минуты прощания.
Что я скажу Пашке? Как
мы разойдемся? Как разомкнем наши ладони? Нет, я не стал пока думать об этом: ведь мы еще вместе, и пока за нами прилетит вертолет, пока отвезет нас на
станцию, пройдет еще немало времени… Этот момент наступит лишь на перроне
вокзала, когда мы станем садиться в разные поезда. Она — с тетей Зоей, я — с
тетей Клавой. Там кругом будет полно народа, многие будут прощаться, и, наверное, этот момент пройдет не так трогательно, не так заметно и не так
больно… Я положил мобилу на тумбочку дяди Юры и сказал как можно спокойнее: — Связь классная, прямо
как дома побывал! Мамка в шоке от радости! Даже говорить не смогла…
— Еще бы! Я, наверно,
вообще в обморок грохнулась бы! — отозвалась Пашка. — А моя мамка, наверно, ничего еще не знает…
— А у вас телефон есть?
— Только обычный,
домашний.
— Ничего, небось, тетя
Зоя уже и ей позвонила или сейчас звонит. Мамка моя наверняка теперь со всеми
связалась, чтобы сообщить, что мы обнаружены.
— Даже как-то и не
верится, что все кончилось… — вздохнула Прасковья, опускаясь на табурет. —Скорей бы опять всех увидеть и вернуться в прошлую жизнь…
В вагончик вошел дядя
Юра и доложил, что тайга по-прежнему не хочет нас отпускать, видать, уж больно
мы ей понравились. Оказалось, что вертолет действительно поломался и что за
нами прилетят только завтра с первыми лучами солнца. Тетя Клава передавала мне
огромный и горячий привет и просила набраться еще немного терпения и подождать
до утра. Обещалась прилететь за мной вместе со спасателями. А вот тетя Зоя
оказалась от нее вдалеке, на базе горноспасателей, где располагалась вторая
группа поисковиков. Но ей о нас уже сообщили, и она тоже собиралась прилететь
сюда завтра вместе с самолетом геологов.
Хоть мы немножко и
расстроились от такой очередной вынужденной задержки, но тем не менее
настроение у нас поднялось.
Я очень обрадовался тому
обстоятельству, что еще одну ночь буду вместе с Пашкой, теперь вот уже в
надежном месте, где не нужно будет ничего бояться и опасаться, и что можно
будет допоздна посидеть у костра, попечь картошечки и повспоминать все, нами
пережитое. Не знаю, думала ли так же и Пашка, ибо это осталось для меня тайной.
Короче, судьба подарила нам, как бы извиняясь за все прошлые удары, еще целые
сутки беззаботной жизни вдвоем! А тут еще пришел дядька Петро и пригласил нас