Девять неправильных ответов
Шрифт:
— Ждет — готов спорить на что угодно.
— Пошли!
Шаги зазвучали вновь.
Билл повернулся спиной к залитому лунным светом окну:
— Я уж подумал, не случилось ли с вами чего. — Его голос гулким эхом отозвался в коридоре. — У вас еще при себе этот портфель, Херст? Я чувствую себя огородным пугалом, набитым деньгами.
Джой и Лэрри застыли как вкопанные, уставясь на него через серебристую лунную дорожку. К чести Лэрри следует отметить, что он не стал похваляться Джой своим триумфом.
— Вот и мы, — сказал он, подойдя к окну и протянув
— Не так быстро, — отозвался Билл, засовывая в портфель пачки денег.
На голове у Лэрри красовалась мягкая шляпа, выглядевшая на нем так же щеголевато, как и голубой двубортный костюм.
— Но Джордж Эмберли еще наверху, старина! Нам вовсе не нужно, чтобы он спустился в лифте и обнаружил нас здесь.
Билл положил в портфель последнюю пачку и улыбнулся Джой. Он чувствовал, что девушка злится на него. Тем не менее она улыбнулась в ответ, достала из сумочки пачку «Честерфилда» и протянула ему:
— Сигарету, мистер Досон?
— Нет, спасибо. Не сейчас.
Бриллиантовый леопард поблескивал при каждом движении Джой. Она сунула в рот сигарету, а Билл чиркнул зажигалкой.
— Благодарю вас.
Последовала пауза, которую нарушил Лэрри:
— Хотите знать, почему я уверен, что у нас все получится с вашим перевоплощением? Я же говорил вам, что сбежал в море, когда мне было шестнадцать.
— Ну?
— Это было в тридцать третьем году. Тогда я был еще мальчишкой. С тех пор, уже восемнадцать лет, я ни разу не ступал ногой на английскую землю, не видел и не говорил ни с кем, кого знал в Англии. Если кто-нибудь моего возраста, с глазами и волосами того же цвета, что у меня, вернется туда в качестве Лэрри Херста, что из того? Он может быть любого роста и с любым характером — никто этого не заметит!
Билл наконец понял причину старомодных рубленых фраз Лэрри.
— Вы не были в Англии восемнадцать лет… Но ведь вы говорили, что побывали на войне.
— Верно. В тридцать девятом высадился в Австралии, вступил там в армию и воевал в Бирме.
— Но ваши родители и родственники наверняка узнают самозванца! Я мог бы одурачить ваших друзей, но не вашу семью.
— Родителей нет в живых. На что, по-вашему, я жил после того, как мне исполнилось двадцать один? Унаследовал состояние матери — двадцать две тысячи. — Лэрри бросил быстрый взгляд на Джой и добавил, быть может, излишне громко: — Но уже почти все растратил. Она может подтвердить.
— Да, дорогой, — рассеянно произнесла Джой.
— Как бы то ни было, родители умерли и никаких родственников не осталось, кроме старого Гейлорда.
— Вы имеете в виду странного дядюшку?
— Странного? Да, даже весьма странного. Вы должны называть его «дядя Гей». — Лэрри произнес имя с нескрываемым отвращением. — Я говорил вам, что он плохо видит? Хотя это имело бы значение, если бы у меня были оттопыренные уши или длинный нос. Но у меня их нет, и у вас тоже.
— Если бы у вас было время проинструктировать меня более тщательно, я мог бы избежать многих ошибок. Предположим, ваш дядя начнет расспрашивать меня о вашей юности?
— Отвечайте, что все забыли или не хотите вспоминать. Клянусь Богом, я бы ответил так же! Ему хорошо известно, что это правда.
— Вы, кажется, завзятый путешественник и спортсмен, — продолжил Билл. — Что, если ваш дядя или кто-нибудь еще захочет послушать мои воспоминания?
— Выдумайте их!
— Хм! Боюсь, что мое описание охоты на тигра заставит тарелку подпрыгнуть на столе. Впрочем, это недурной вызов моему воображению.
— Желаю удачи, старина!
В воздухе мелькнул красноватый огонек — Джой бросила сигарету на пол.
— Еще одно препятствие, — произнес Билл. — Должно быть, вы отправляли домой письма. Если мне придется что-то написать, как я смогу подделать ваш почерк?
— Это легко. Отпечатайте все на машинке, кроме подписи.
— А изобразить вашу подпись тоже легко?
— Легче, чем вы думаете. — Лэрри усмехнулся. — В течение недели двести раз в день копируйте подпись в моем паспорте. Сам проделывал такое. Я уже… — Лэрри оборвал фразу и кашлянул. — Э-э… не с целью обмана, а в шутку — одурачить друзей.
— И вам это удавалось?
— Да. Просто, как щелкать орехи.
— Допустим, я смогу проделать такое с обычным письмом, — не унимался Билл. — А как быть с чеком? Я не могу таскать при себе столько наличных, даже если мне позволят хранить доллары. Деньги нужно положить в банк. А банковские служащие более проницательны, чем друзья, которых вы дурачили. Что прикажете делать?
— Ничего. Положите деньги в банк на собственное имя и со своей подписью. Черт возьми, неужели вы даже теперь не понимаете, как это просто? Сам не понимал, пока Джордж не сказал мне кое-что этим вечером.
— Что именно?
— Дядюшка Гей возомнил себя полуинвалидом. Покидает свою квартиру только раз в неделю, чтобы поехать в клуб. Так что, если вы встретите кого-то из ваших друзей, вы — Уильям Досон, эсквайр. Понятно? Вы должны выдавать себя за меня только в меблированной квартире, арендованной на мое имя, и в обществе дяди Гея.
Туман начал рассеиваться.
— Если вы объясните, каким образом я могу пользоваться вашим паспортом, у меня больше нет возражений. Но я не могу отрастить усы за ночь…
— И не надо. У меня тоже не было усов, когда я фотографировался для паспорта. — Лэрри повернулся: — Джой, малышка, у тебя при себе фонарик? Дай его сюда.
Левая рука Джой сжимала открытую пачку сигарет, на правой висела сумочка, откуда она молча извлекла фонарик и протянула Лэрри.
— Джордж спрашивал ваше удостоверение, — сказал Лэрри Биллу. — Имел в виду ваш паспорт. Давайте-ка посмотрим на него.
Билл поставил портфель под окном возле радиатора. Расстегнув пиджак американского костюма свободного покроя, Лэрри включил фонарик и полез в набитый бумагами внутренний карман. Оттуда вылетели паспорт, большая старая фотография мальчика и мужчины, маленький новый снимок обнаженной Джой. Сама Джой его не заметила.