Девятая рота
Шрифт:
Лютый, Джоконда и Воробей стреляли из своих бойниц, ловя в прицел огоньки автоматных очередей на той стороне. Пули били в камни кладки, пронзительно свистели над головой. Воробей откатился вбок, меняя опустевший рожок. В ту же секунду пуля ударила в стенку бойницы, срикошетила и звонко чиркнула по каске. Воробей невольно схватился за голову, нащупал вмятину. Переждал секунду, снова вынырнул в проем бойницы и азартно нажал на спуск.
— А теперь прослушайте вашу любимую мелодию — «Серенада лунной долины»! — объявил Патефон. — Давай, Колян!
Кто-то из бойцов приподнялся,
Патефон посмотрел в бинокль.
— Все. Уходят… Концерт по заявкам радиослушателей окончен. До новых встреч в эфире, друзья! — сообщил он.
По пути к землянке Лютый и Джоконда по очереди разглядывали, ощупывали отметину на каске Воробья.
— Не, ты представляешь! — в восторге рассказывал тот, не остывший еще от азарта боя с невидимым противником. — В стенку, от нее в камень — и прямо по каске! Туда-сюда — и как даст! Не, ты прикинь: вот на ладонь ниже — и прямиком в лоб, а!..
Глава 15
Утром Воробей с громадной резиновой флягой за спиной спускался от гарнизона в ущелье. Повесив автомат на грудь, он двумя руками цеплялся за камни, проскальзывая на крутой тропинке. Соскользнул на каблуках вдоль большого валуна — и вздрогнул от неожиданности. В трех метрах от него, склонившись над бьющим из-под камня родником, набирал воду в кожаный бурдюк молодой парень в халате и пуштунской войлочной шапке. Он тоже вздрогнул, вскинув голову. Руки его были заняты тяжелым, раздувшимся от воды бурдюком, автомат лежал сзади на земле.
Воробей торопливо передернул затвор. Оба замерли, глядя друг на друга, напряженно ловя каждое движение. Наконец парень широко улыбнулся, обнажив ровные белые зубы на смуглом лице.
— Льоша? — спросил он.
Воробей помотал головой.
— Володя, — охрипшим вдруг голосом сказал он.
— О, Волода, — еще шире улыбнулся тот. — Салам, Волода!
— А ты — Ахмет?
— Ахмет, да, — кивнул тот. Он, не меняя позы, стрельнул глазами на наполняющийся бурдюк. Воробей так же быстро глянул вверх, в сторону гарнизона, — он не знал, что делать.
Они снова уставились в глаза друг другу.
— Я скоро пошел, — кивнул Ахмет на бурдюк. — Ты совсем скоро. Совсем не ждать.
Воробей кивнул.
— Жила Ташкент, да? — спросил Ахмет. — Папа-мама — Ташкент?
— Красноярск… Сибирь.
— О, Сибир! — со значением покачал головой Ахмет. — Холодно… Девачка есть Сибир? Есть, да? — засмеялся он. Это был славный, симпатичный парень, ровесник Воробья. — Любишь, да? Как звать?
— Оля.
— Ольа! — улыбнулся Ахмет, подмигнул. — Красивый?
— Да… очень… — тоже попытался улыбнуться Воробей. Палец подрагивал от напряжения на спусковом крючке.
— Мой — Фатима. Тоже красивый. Очень любишь… О, нивеска! Фатима — нивеска, да?
— Невеста, — засмеялся Воробей.
— Невеста, да! — радостно закивал Ахмет. — Другой кишлак, там. Скоро жена. Ко мне дома жить. Совсем скоро…
Бурдюк наполнился, вода полилась через край. Ахмет, подчеркнуто не совершая резких движений, показывая глазами, что он собирается делать, завязал горловину и поднял бурдюк на веревке за спину. Отступил к автомату, развел в стороны руки ладонями вперед, медленно присел и поднял автомат за ремень. Не спуская глаз с Воробья, он отступал шаг за шагом. Подниматься по крутой тропе спиной вперед было невозможно, он все так же медленно повернулся и пошел, держа автомат в опущенной руке на отлете, на виду.
Внезапно он поскользнулся на мелком камешке, и в то же мгновение Воробей судорожно нажал на спуск. Ахмет упал лицом вниз и съехал к ногам Воробья. Из пробитого в нескольких местах бурдюка ударили тугие струйки кристальной родниковой воды. Потом они окрасились в розовый цвет, ослабли и стали красными…
На осыпающихся камнях по тропе от гарнизона соскользнули с десяток бойцов, держа наготове автоматы, на ходу быстро оглядывая склоны.
— Ты стрелял? — издалека крикнул Хохол.
Воробей кивнул и указал головой. Бойцы обошли валун и окружили убитого.
— Откуда он взялся-то? — сказал Ашот. — Совсем оборзели духи — средь бела дня шарятся.
— Это Ахмет, — бесцветным голосом сказал Воробей.
— Слышь, Патефон! Твой дружбан!
— Да ты что? — Патефон протолкался вперед. — Дай хоть на морду глянуть. — Он перевернул Ахмета на спину. — Урод вонючий! — Он несколько раз со злостью ударил того ногой по лицу. — Троих наших положил, сука!
— Ну, с почином, Воробей! — засмеялся Хохол. — Можешь зарубку делать!
Джоконда, Лютый, Стас хлопали Воробья по плечу, тормошили, тот вяло улыбался в ответ, не отрывая глаз от мертвого лица первого убитого врага.
— Ладно, набирай воду, пошли! — скомандовал Патефон.
Когда группа двинулась вверх по тропе, он достал гранату, снял чеку и аккуратно подложил под мертвое тело. Расправил окровавленную одежду, чтобы замаскировать ловушку, встал, прижал каску к груди.
— Прощай, дорогой друг! — с чувством прогнусавил он. — Мы не увидим тебя больше, но память о тебе навсегда сохранится в наших сердцах! — Напялил каску и двинулся за своими.
Дорога шла вниз. Горные вершины отступили к горизонту, река под обрывом уже растекалась вширь. На пологом голом склоне стоял кишлак.
— Сколько до базы? — спросил Воробей.
Афанасий глянул на часы.
— Часов шесть еще. Ох, харю придавлю — часиков эдак на тридцать! — мечтательно сказал он. — Пусть хоть одна падла подойдет — последний шаг в его жизни будет!
— Кайф! — сладко зажмурился Курбаши.
— Чо развеселились, салабоны? — грозно прикрикнул Хохол. — Война за колючкой кончается!.. Я понимаю, этому не терпится, — он ухмыльнулся и пихнул ногой Курбаши, — в магазин сбегать! — Хохол вытащил из кармана и помахал в воздухе пачкой расписок.