Дезертир
Шрифт:
– Примечательно в этой истории то, что выходит так, будто понтийцы прекрасно знали, когда будут переправляться армии Суллы и Флакка. Каковы их силы. На Суллу Митрофан лезть побоялся, а Флакка покусал. О чем это говорит?
– Лазутчики? – предположил Дециан.
– Верно, – кивнул Тиберий, – по всему видать, Митридат накинул на берега Италии и Греции ловчую сеть из многочисленных шпионов.
– Если верить Эномаю, наши разбойные в ней не могли принимать участия.
– Да. Упорно стоят на своем, что в момент переправы легионов Суллы сидели на рудниках. Допустим, не врут. Но это мало что меняет. Вероятно, Эвдор – одни из тех, на чьих плечах эта сеть держится. Он не один такой, раз она не прекратила свое существование, когда пират был пойман афинянами и на некоторое время вышел из игры. Нам надо, Тит, вскрыть эту сеть. Но пытать рядовых пиратов бессмысленно. Они ничего не знают.
Лидон пробарабанил пальцами по столу, помолчал немного, а потом продолжил:
– Никто из них не опознал в Севере римлянина. Даже Дракил уверен, что это фракиец по имени Спартак. Думаю, критянин не врет.
– Может он побоялся, что ты не поверишь и оскорбишься? Прикажешь наказать клевещущего на римлян.
Лидон скривил губы, подумал, но уверенно покачал головой.
– Нет, не врет. С одной стороны, его показания снимают часть вины с Севера. То есть, его дезертирства, конечно, это не отменяет, но, по крайней мере, он не пират.
– С одной стороны, – кивнул Тит Варий, – а с другой?
– А с другой мне непонятно, почему он, сбежав из наших легионов, сразу не вернулся к своим.
– С чего ты взял, будто он человек чести и сохраняет верность своей партии?
– С того, дорогой Тит, что он молчит. Если бы мы имели дело с трусливым беспринципным мерзавцем, он бы давно уже вдохновенно кукарекал. Нет, этот парень не прост. Но все же не слишком умен. Не понимает, что его молчание красноречивее слов. Я думаю Эвдор и, весьма вероятно, Эномай, знают, кто таков этот "фракиец". И используют его для связи с Серторием.
Дециан помрачнел.
– Значит, ты считаешь, что Север работает на понтийцев? Вот же тварь... Признаться, выслушав рассказ Глабра, я стал относиться к марианцу с некоторым сочувствием, полагая его лишь жертвой обстоятельств. Но после этих твоих слов... Одно дело – соотечественник по другую сторону стены щитов в братоубийственной войне, и совсем другое – предатель, помогающий чужакам.
– Охлади голову, Тит, – посоветовал Тиберий, – в этом деле рубить сплеча, как поступает Глабр – глупейшее занятие.
Дециан задумался, почесал заросшее щетиной горло.
– Он молчит. На растяжке только шипел, но ни слова от него не добились. Попробовать каленое железо?
Законы Республики, запрещавшие применение пыток к солдатам и, тем более, командирам, не распространялись на дезертиров. Те приравнивались к рабам, и делать с ними можно было, что угодно. Наибольшей популярностью пользовалась растяжка на специальных козлах или в висячем положении. Квинт довольно долго провисел на дыбе, перед этим Квадригарий с подручными хорошенько попинали его ногами. Марианец упорно молчал и Лидон вынудил Глабра прекратить бессмысленное истязание. Квинта снова привязали к тележному колесу, просунув голову между спицами на манер колодок. С пиратами поступили куда мягче.
– Думаю, ты от него ничего не добьешься, – покачал головой Лидон, – тащи-ка лучше сюда нашего критянина.
Дракила приходилось допрашивать не чаще остальных, чтобы не вызвать подозрений. Тиберий давно решил, что столь ценного осведомителя нужно, во что бы то ни стало, сохранить и использовать, как можно дольше. Весь вопрос, как это лучше всего провернуть.
– Скажи-ка мне, любезный, вот что. В одну из наших прошлых бесед ты упоминал, что вы заходили в Остию. Полагаю, ты не знаешь, зачем?
– Не знаю, – буркнул критянин.
– Хотя бы скажи, когда это было.
– Так прошлой осенью. Как раз до весны и проторчали там. Оттуда и пошлепали в Испанию.
– Чем там занимались?
– Ничем, – пожал плечами Дракил, – зимовали. Бухали и трахались. Чем еще там заниматься? Портовое начальство нас не трогало. На лапу ему занесли.
– Денег хватало?
– Хватало.
– Эвдор тоже бездельничал?
– Нет. Несколько раз куда-то уезжал.
– Куда, не говорил?
– Нет.
– Уезжал с Эномаем?
– Нет. Пьяница всегда оставался у нас за главного. Мышелов брал с собой пару-тройку ребят из команды "Актеона". Вроде как телохранителей.
Тиберий покусал губу и задал главный вопрос:
– Эвдор чаще отлучался до ноябрьских календ или после?
– До чего? – переспросил Дракил.
– До середины пианепсиона.
– А-а... Вроде в начале осени дольше отсутствовал.
– Все же, куда он ездил? Может хоть краем уха слышал? В Бовиан, в Нолу [124] ?
124
Бовиан – город в Самнии, одна из трех столиц италиков в Союзническую войну (две другие – Корфиний и Эзерния). Нола – город в Кампании, недалеко от Везувия, последний оплот италиков в борьбе с Римом.
– Не знаю, господин...
Лидон потер виски пальцами.
– Что еще было необычного в его поведении в эту зиму?
– Ну... – замялся критянин, – что необычного? С ним всегда все необычно. В конце зимы к нему какой-то незнакомец приезжал. Эвдор, как увидел его, весь напрягся. О чем-то они говорили долго в одной портовой таберне. И Эномай при разговоре присутствовал. А потом к Эвдору подсел фракиец, тоже долго чесали языками. Я потому запомнил, что фракиец всегда молчал и держался в стороне, а тут...
– И вскоре после этого Эвдор объявил, что вы уходите в Испанию?
– Верно, так и было.
Тиберий откинулся на спинку кресла. Долго молчал, потом кликнул стражу и приказал увести критянина. Оставшись один, встал из-за стола и принялся мерить шагами преторий.
Итак, в начале осени Эвдор находился в Италии, где к тому времени уже полтора года бушевала гражданская война, затянувшая в свой чудовищный водоворот десятки, сотни тысяч жизней.
Весной шестьсот семидесятого года [125] легионы Суллы, наконец, высадились в Италии. Марианцы набрали войск гораздо больше, чем привел с собой Сулла, но все равно оказались не готовы к войне.
125
83 год до н.э.