Диармайд. Зимняя сказка
Шрифт:
– Ага! Я уеду – а он придет? Не дождетесь! – зло ответила Фаина. – Ишь, умные! Я буду ждать его до последнего! Он обещал прийти! Папа!
– Да жди на здоровье! Кто тебе мешает?!
Дара поняла – опоздала, опоздала на много лет, тут она ничего уже не могла изменить. И папе было хорошо служить избалованной дочери, и дочери было хорошо принимать папино поклонение, и они устроились этак надолго, лет на двадцать по меньшей мере, пока папе не придет пора скончаться.
Нужен ли Фаине тот, кто на самом деле в один прекрасный день придет за книгой?
И тут в голове у Дары одновременно
В смятении она выскочила из комнаты и столкнулась с папой.
– Спокойной ночи, – сказала она и сдернула с вешалки полушубок.
Папа же, не обращая на нее внимания, кинулся в комнату, где настойчиво и гневно требовала его присутствия Фаина.
Дара обулась и вышла на лестницу. Из окна между этажами был виден дом, где она примерно так же, как Фаина, ждала Артура, совершенно не представляя себе, на кого нацелилась, и придающая значение только оттенкам и переливам собственного чувства.
Он был первый, кто рассказал что-то необычное и смотрел при этом в глаза. Вот только стихи были другие…
Треклятый город, подумала она, город-киллер, убивающий будущее женщины, когда же на тебя найдется управа?…
Было страшно обидно. Книгу удалось лишь перелистать. Правда, она узнала главное – это Диармайд составлял странные, где сокровища и ахинея были переплетены вперемешку, фолианты, составлял их в отчаянии, зная, что придет беловолосый сид, уставится прямо в сердце раскосыми глазищами, нацелит на него тусклый перстень – и опять опустеет голова, опустеет сердце, и только спящий вдали дух не позволит умереть. А пустоту можно заглушить, и будет не так больно…
Даре хотелось взять эту книгу в охапку, унести, всю ее ощупать, перебрать по листку, вдруг там окажется что-то, чего Фаина не заметила? То, что будет принадлежать только ей – Даре? И еще хотелось, чтобы там, в Фаининой комнате, рядом оказался Фердиад. Чтобы показать ему пальцем на девушку и сказать:
– Видишь, что происходит из-за твоих хитросплетений? Она по праву рождения должна была стать филидом высокого разряда, потому что ее слово рано или поздно могло бы стать Словом. Но раз по твоей милости ей нет места на Курсах, то она и помрет бесполезной и озлобившейся старой девой, зря растранжирившей силу в ожидании, пока приедут турусы на колесах! Слышишь, старый вредный сид? Еще одно Слово никогда не состоится! А все – из-за тебя!
Дара покачивалась на заднем сидении такси, повторяя и совершенствуя речь, обращенную к Фердиаду. Красивая получалась речь, эмоционально насыщенная и риторически безупречная. Однако красота была какой-то наигранной. И Дара догадывалась, что бы мог ответить умный Фердиад.
– А не ревность ли это? – спросил бы догадливый сид. – Глупая и позорная ревность красивой, сильной, стройной, как рябина, опытной и способной на яростную страсть женщины к одаренной, но примитивной и глупенькой калеке? Ведь Диармайд тебе лишь является в смутных видениях, а вернуться обещал – к ней! Как знать – а вдруг вернется? Может, все-таки вспомнишь про гордость и не будешь им мешать?
В глазах его, раскосых и чуть прищуренных, при встрече с солнечным лучом – совсем зеленых, а в пасмурную погоду – серых с морской прозеленью, были бы легкая, едва уловимая усмешка и огромное понимание.
– Нет, – беззвучно ответила ему Дара. – Нет, нет, нет…
Глава двадцать седьмая Цена гейса
Хотя Дара и приказала Сане помириться с Изорой, хотя она и Изору пыталась вразумить, толку пока не было.
Изора уперлась, и уперлась основательно.
Не то чтобы в ней материнское чувство полностью затмило рассудок, нет! Рассудок как раз присутствовал. Но, переварив ситуацию, выдавал странный результат.
После исчезновения Кано, который все-таки придавал семейному салону солидность и худо-бедно заменял Сану, Изора осталась в растерянности. Во-первых, на прием к Кано были записаны люди – о чем Дара, выпроваживая его в плавание, совершенно не подумала. Во-вторых, он все-таки и с интернетскими женихами помогал. Финансовое благополучие семейного салона оказалось под угрозой.
Изора в любую минуту могла послать Сане зов – и та бы пришла, и впряглась в работу, и отношения понемногу бы наладились. Но Изора напоминала себе о причине ссоры – и получалось, что она, мать, за деньги готова простить дуру, которая чуть не уложила ее дочку в постель непонятно к кому! То, что в итоге, выручая Сашку, в этой постели оказалась сама Сана, Изора в расчет почему-то не принимала. Может, просто привыкла к Саниным похождениям и считала, что для нее это – не событие.
А для Изоры было очень важно ощущать себя хорошей матерью. Все прочее имело значение постольку, поскольку было связано с материнством. И ремесло – в том числе. Ремесло давало возможность быть щедрой матерью – а это уже немало…
Но попробуй быть щедрой, когда в салоне просто некому работать! И впридачу у Сашки сессия, и она далеко не каждый день может заниматься ловлей женихов. Изора заволновалась.
Она уже всерьез думала – а не взять ли к себе Маринку Власову, тетку языкастую и вредноватую, но учившуюся у бабки Савельевны. Савельевну в городе хорошо знали, Маринку тоже многие уже посещали. У этой холеры (между ними был обмен ударами, когда они ввязались в дележку двумя невестами одного жениха; пошла кутерьма приворотов и отворотов, и Изора, схлопотав обратку, несколько дней провалялась с сильнейшей головной болью, а Маринка примерно столько же маялась беспамятством; жених же из двух невест предпочел, понятное дело, третью) почему-то особенно ладилось с детьми, все младенческие хворобы она избывала играючи.
В конце концов, если одеть Маринку по-человечески, если посадить в приличный кабинет и за каждое матерное слово высчитывать определенный процент, она салона не опозорит, думала Изора.
Время было еще не позднее, но последняя клиентка ушла, Ирма с выездной работы сразу отправилась домой, больше в журнале на этот день записей не было, и Зоя тоже попросилась домой – была у нее проблема с сантехникой, и она не хотела, чтобы вызванный дядя Коля решал эту проблему наедине с мужем. Зная, на что способен Зоин муж, если на минутку оставить его без присмотра, Изора отпустила гадалку, заперла салон и сама поспешила домой. Раз так карта пала – значит, самое время устроить стирку, за две недели белье скопилось!