Дикие псы
Шрифт:
— Тогда Евгений, — категорично заявил Артем. — Жениху-то ее чего втягивать? С женихом она и сама пошла бы.
— Ну не знаю, не знаю, — пробормотал Славик. — Одно мне понятно: что-то здесь не так. — Он подумал, побарабанил пальцами по столу. — Ладно, вечерком еще раз съезжу. Посмотрю, что там к чему.
— Давай я с тобой поеду, — предложил с готовностью здоровяк. — Мало ли чего.
— А за Профессором кто присматривать будет?
— Димка обещал вернуться, — пробасил от стола Артем.
— Кстати, ты ему не звонил? Как с собакой у них? Получается что-нибудь?
— Нормально, — утвердительно мотнул головой здоровяк, посмотрел в потолок, припоминая детали разговора. — Милка сказала… это… «Идет мало-помалу».
— Хорошо.
— А с квартирой как?
— Сейчас съезжу, — ответил Слава. — Потом
— Хорошо, — снова мотнул головой здоровяк, поднимая со стола книгу. Первым делом Славик поехал к станции метро «Речной вокзал». Здесь он неторопливо прогулялся по дворам, расспрашивая сидящих у подъездов старушек и дворников, не сдает ли кто-нибудь квартиру на месяц.
— Понимаете, — вежливо улыбаясь, объяснял он, — я — студент-заочник. Учусь в институте культуры. Приехал на сессию, а в общежитии уже мест нет. Расселили всех. Приходится к помощи частного сектора прибегать. Я заплачу, — и делал честные глаза. — У меня есть деньги. Повезло к концу первого часа поисков. Обшарпанную однокомнатную квартирку — «цена нормальная, не сомневайся», — предложил, по наводке дворника, один из местных забулдыг. Мебели в квартире — кот наплакал, а та, что была, казалось, пережила бомбардировку Хиросимы, но мебель-то Славика волновала в самую последнюю очередь. Сговорились на сотне долларов.
— Сами студентами были… ик… понимаем… — бухтел выпивоха, заметно покачиваясь и потирая ладони в предвкушении. — Только… хорошо бы… аванс. Ситуация устраивала Славика тем, что хозяин квартиры не стал особенно вчитываться ни в паспорт, ни в студенческий билет. Покрутил в грязноватых, потрескавшихся пальцах и вернул. Его куда больше волновали деньги. Достав из кармана пачку десятирублевок, среди которых затесалась пара «полтинников» — всей компанией наскребали, — он расплатился за две недели, пообещав вторую часть внести послезавтра, взял ключи. Окна квартиры, по странной прихоти судьбы, смотрели точнехонько на парадный вход «Коммерческого кредитного». Лучшего, пожалуй, и желать было нельзя. Славик посчитал это добрым знаком. Выпивоха засобирался суетливо, поскольку понимал, что «студенту» надо «отдыхать и вообще готовиться к этим… ик… экзаменам». На площадке они столкнулись с соседкой, пожилой, чопорного вида дамой, стрельнувшей в парочку настороженным взглядом. Славик вежливо поздоровался, услышав в ответ что-то вроде: «Молодые уже пошли. Теперь начнется».
— Не о'ращай 'нимания, хозяин, — свойски подмигнул выпивоха, когда они вышли из подъезда. — Стервозная баба. — Он пьяно зажмурился и потряс головой. — Сё'ремя жалуется. Как мужик ее бросил, так и жалуется. Лет д'надцать уже. Ты только не того… музыку не очень, лана? А то опять в милицию побежит, — выпивоха вздохнул, опустил руку в карман и, почувствовав приятную шероховатость купюр, повеселел. Кошмарный образ вечно жалующейся соседки отступил и растаял в предвкушении янтарного алкогольного дурмана. — Значит, оста'шиеся деньги послезавтра?
— Да, послезавтра, — подтвердил Славик. — А насчет музыки не беспокойтесь. Я музыку не люблю. Книжки читаю.
— Эт' ты молодец, хозяин. Молодец. Так и надо. От радость-то папке с мамкой. Такой сынок… послушный, умница. Учись хорошо, — выпивоха наставительно потряс пальцем. Очевидно, в нем проснулся давно забытый родительский инстинкт. — Только на… ик… п'терки. У меня у самого сынок такой, как ты. Только старше. Да-а-а, — солидно подбоченился он. — Шофером работает. В этой… инофирме. Ранцуза одного возит. Во как. — Он не закончил рассказ, поскольку заметил призывно размахивающего рукой дворника. — Пойду, — решительно закончил выпивоха, рванул, в знак уважения, что ли, вислоухую шапку и бодрой молодецкой рысью помчался к заждавшемуся приятелю. Славик же пошел по дворам, высматривая подходящую машину. Он поигрывал ключами в кармане и улыбался. Пока все складывалось на редкость удачно.
Оформление бумаг отняло несколько больше времени, чем рассчитывал Жигулов. Заявившийся после обеда нервный и злой адвокат — мужчина лет сорока пяти, в поношенном пальто и «лысой» кроличьей шапке — дождался, пока его новых подопечных приведут из КПЗ, ерзая на жестком стуле, выслушал, как Жигулов зачитывает
— Да что вы им объясняете, как маленьким. Сами знают. Не в первый раз, поди? У них же на лицах сроки проштампованы… Жигулов поглядел на него и понял: даже если прокурор затребует три года, этот будет настаивать на пяти. Повезло ребятишкам с защитником, нечего сказать. Оба задержанных подтвердили, что отводов к адвокату не имеют, и подписались под соответствующим документом.
— Что вы на меня смотрите, как солдат на вошь, молодой человек? — бухтел адвокат, пробегая взглядом постановление о привлечении в качестве обвиняемых и ставя под ним широкую подпись. — Думаете, злой, жестокий? Не отпирайтесь, по глазам же вижу, что думаете. А вы не смотрите так, не смотрите. У меня, между прочим, маме семьдесят восемь, а с нее такие вот… сорвали в лифте шапку, сумочку с пенсией выхватили да еще и ударили. Упала. В результате — перелом шейки бедра. Вы знаете, что такое перелом шейки бедра в семьдесят восемь лет? Я вам скажу. Это значит, что человеку придется остаток жизни передвигаться в инвалидной коляске. Так ее же еще купить нужно. А тут половина дел — «бесплатники». — Он вздохнул и взял следующее постановление. — Надо было в прокуратуру идти. Черт меня надоумил… Цацкаются с ними, как с торбами писаными, а вот лично я бы — по десятке «строгого» каждому. Это не со зла, поверьте. Просто… Почитайте их дела. Ужас! Прямо оторопь берет! Они ведь страшнее киллеров и прочих, о которых так любят в газетах писать. Лет через десять общество за голову схватится, поверьте. Да только поздно будет. Они ведь убивают от скуки, калечат от нечего делать, грабят, насилуют для смеха. По голове стукнут просто так, развлечения ради, а человек на всю жизнь остается инвалидом. За двадцать рублей. А дать тысяче таких по червонцу — другие, может, задумаются.
— Это вам только кажется, — ответил Жигулов, набирая на клавиатуре телефона номер райотдела ГАИ. — И тех не перевоспитаете, и эти не задумаются… Прошу прощения. Алло, райотдел? Из двести сорок второго беспокоят. Майора Григорьева, пожалуйста. Борис? Здравствуй, дорогой. Узнал? Точно. Он самый. Слушай, ты не мог бы мне сегодня к вечеру пару синих «БМВ» организовать для опознания? Не в службу, а в дружбу. Нашел, нашел. Понимаю, что и так признает, но Михмихыч меня поедом съест. Ты же его знаешь. Модель? А у вас там что, склад «бээмвух»? Нет? Тогда любые подойдут. Да, у нас на служебной стоит. Подгоним, куда же деваться-то. К восьми? Хорошо. Спасибо, Боря, век не забуду. С меня магарыч, как положено. Давай, до встречи. — С Борисом Григорьевым они вместе учились в юридическом. Правда, тот был старше на четыре года, однако это не мешало им сохранять приятельские отношения даже после того, как Григорьев отучился в академии, получил майора и занял должность заместителя начальника районного отдела ГИБДД. Иногда подобные знакомства могут сослужить неоценимую службу, хотя Жигулов старался не злоупотреблять хорошим отношением со стороны вышестоящих. Он нажал на рычаг, открыл «дело», тщательно сверяясь с заявлением, набрал второй номер. — Георгия Андреевича Конякина, пожалуйста. Следователь Жигулов из двести сорок второго отделения милиции. Георгий Андреевич? Хочу вас поздравить. Нашлась ваша машина. Да прямо сегодня и можно забрать. Уладим формальности, и катайтесь себе на здоровье. Ерунда. Нужно официально опознать машину и составить расписку о состоянии вашей красавицы на момент возврата. В восемь вечера у райотдела ГИБДД подойдет? ГИБДД? То же самое, что и ГАИ. Будете? Ну и отлично. Договорились. Всего доброго. Жигулов повесил трубку, поглядел на адвоката. Тот смотрел на следователя с плохо скрытой неприязнью.
— Вы закончили? — спросил холодно, стеклянно.
— Да, конечно. Чтобы сгладить напряжение, а заодно и попытаться понять причины столь резкой перемены в настроении адвоката, Жигулов неторопливо закурил, поднялся, открыл форточку.
— Из-за таких, как вы, люди перестают доверять милиции в целом, — пробормотал защитник.
— Не понял? — изумился Жигулов.
— Вы бы себя со стороны послушали во время этого разговора.
— А что такое?
— Ощущение, что по меньшей мере с членом правительства беседовали. Голос у вас был… Жигулов пожал плечами.