Дикое Сердце 1 часть
Шрифт:
– Янина, что ты здесь делаешь?
– Ничего, дядя, – уклончиво ответила метиска, с трудом овладев собой.
– В этом доме все отлынивают от работы. Не будь я внимательным и с хлыстом в руке, то никто бы и не шевелился в деревне. Я жизнь кладу на посадках тростника! Уже распаханы четыре участка на уступе, почти до вершины горы. Хочу, чтобы сеньор Ренато посмотрел. Пусть они туда прогуляются. Слышишь? – проворчал Баутиста и, заметив странное выражение лица племянницы, спросил: – А с тобой что? Ты вот-вот заплачешь. Что случилось?
– Ничего. Сеньор Ренато любезно
– Да как ты смеешь?
– Любой это заметит. Достаточно взглянуть на нее. Но сеньор Ренато глухой и слепой, потому что не хочет видеть и слышать. Ладно, лучше я замолчу, дядя.
– Согласен. Лучше помолчи и не болтай глупости. Сеньорита де Мольнар станет нашей хозяйкой через пять недель, как ты сказала.
– Хозяйка Кампо Реаль сеньора София. А другая пусть сюда не заявляется. Иначе ей не поздоровится!
– Почему это «не поздоровится»?
– Потому что я этим займусь!
– Чем занимаешься, Моника? Вижу, ты торопишься.
Голос Айме ударил по нервам Моники и остановил ее перед укладываемым чемоданчиком. Они находились в просторной спальне этого деревенского дворца, самой скромной из трех, выделенных семье Мольнар, но с великолепными шторами, полированными полами, с роскошной и ухоженной мебелью.
– Ты хоть ненадолго можешь оставить меня в покое, Айме?
– Не беспокойся. Я пришла не спорить и не упрекать. Наоборот. Я очарована твоей великолепной затеей поскорее вернуться в Сен-Пьер. Эта мысль мне по душе.
– Представляю. Только бы я не попадалась тебе на глаза.
– В данном случае, наоборот, чтобы с глаз долой исчез мой будущий дворец, будущая семья и будущее королевство.
– К чему ты клонишь?
– Пойми, мы с мамой тоже уезжаем. Я ей сообщила. И она чуть не впала в истерику. Не помешает тебе ее успокоить, ты ведь умеешь. В отличие от меня, мама очень боится, что Ренато сбежит от нас. А я вот не сомневаюсь, что держу его крепко, хотя тебе это больно слышать.
– Мне не больно. Я сожалею о своих словах. Поэтому и хочу одна вернуться в Сен-Пьер. Не нужно из-за меня прерывать свой визит.
– Не из-за тебя, сестра. Успокойся. Я просто хочу уехать, мне все это надоело.
– И тем не менее, ты хочешь выйти за Ренато, – осадила Моника. – Почему не честна с ним? Почему из-за тебя мне приходится поступать против совести? Если продолжишь в том же духе, я все ему расскажу.
– Ты не осмелишься. Сегодня ты потеряла эту великолепную возможность. Ты могла признаться ему в любви, но лишь дала понять, что он не устраивает тебя в качестве зятя. Он все мне рассказывает. Даже самые потаенные его мысли принадлежат мне. Он ребенок, понимаешь? Глупый ребенок и пусть остается глупцом до конца своих дней.
– Если бы ты знала, как омерзительна! Как же я тебя ненавижу, когда…!
– Сколько чувств, сестра! – насмешливо прервала Айме. – Ты меня ненавидишь, потому что ревнуешь, а ревнуешь, потому что любишь.
– Ты замолчишь наконец? Чего ты хочешь? Свести
– Успокойся, Моника, и не кричи. Ты верно заметила, что я не уверена в своих чувствах, и естественно, хочу убедиться в них, пока не вышла замуж.
– Что ты сказала, Айме? – с надеждой спросила послушница.
– Найти истину за несколько дней уединения и покоя. Ради этого и хочу вернуться в Сен-Пьер. Хочу решить, выходить ли мне замуж за Ренато. Ты бы назвала это испытанием совести. Может, я выйду замуж. Ведь выгода от замужества огромная. Может, я не выйду замуж и предпочту свободу богатству. Во втором случае… – она открыто издевалась: – Во втором случае, моя дорогая сестра, я докажу свое великодушие, в котором ты сомневалась! Я верну тебе Ренато!
В душе Моники молнией сверкнула надежда, хотя последние слова сестры ранили и обидели ее. Сомневаясь и колеблясь, она будто жестоко сражалась сама с собой, а почти доброжелательная и улыбающаяся Айме наслаждалась ее волнением. Возможно, на мгновение в темных глазах Айме мелькнула искра сострадания, но ее погасил крик эгоизма, снисходительного удовольствия управлять другими душами как ей вздумается. И Моника возмущенно воскликнула:
– Ты никого не должна возвращать! И не думай, что будешь играть с ним!
– Почему же? Что поделать, если сердце отдается безоговорочно? А он отдал мне сердце. Любит меня больше себя самого и искренне в этом признается.
– Потому что он слеп и совсем не знает тебя. И он узнает, если я ему расскажу… – глухим голосом предупредила Моника. – Мне есть, что ему рассказать.
– Ты ничего не знаешь, – разъярилась Айме. – Ты можешь обвинить меня в глупостях, ребячествах, безделицах. У тебя нет доказательств, и я тебя уничтожу, если обвинишь меня. Увидишь, кому не поздоровится, если он тебе поверит.
– К сожалению, мне, – с болью призналась Моника.
– Очень рада, что понимаешь. Но даже если это правда, даже если ты докажешь ему, что я его недостойна, чего ты добьешься? Да он тебя возненавидит! Потому что убить его веру в меня – значит сделать его самым несчастным человеком!
– Ты этим пользуешься.
– Я лишь защищаюсь. Иначе ты одержишь верх. И не будь я с детства начеку… При мне можешь не притворяться. Тебе лучше, чтобы я умерла.
– Как ты несправедлива, Айме! Я желаю счастья вам обоим. Будь я уверена, что ты порядочная, достойная, справедливая, верная и преданная...
– Правда? Только такая уверенность тебя обрадует? Чтобы я стала верной? Искренней… Ну ладно, буду искренней. Обещаю, я выйду замуж за Ренато только в том случае, если принесу ему счастье, которое ты так желаешь ему, и которое я желаю себе. Но если я решусь на замужество, ты изволишь оставить меня в покое. Вот и весь договор. Согласна? Скрепим поцелуем?
– Я согласна, но не нужно целоваться.
– Злопамятная, да? – усмехнулась Айме. – Это я должна сердиться. Ты хотела надуть меня. Ну да ладно. Ты у нас белая овца: прилежная, благородная, благоразумная, хорошая. У меня же есть пятнышки, но я куда сильнее, и не держу на тебя зла. – И с этими словами поцеловала сестру.