Дикое Сердце 1 часть
Шрифт:
– До скорого, – попрощалась Айме. И приблизившись к сестре, сказала: – Моника, Ренато желает с тобой поговорить.
– Ты что-то хотел, Ренато? – спросила Моника.
– Как считает твоя сестра, я хочу злоупотребить твоим терпением. Я пытался поговорить об эпидемии в долине Чико, где находится сахарный завод и новые плантации, но она не захотела слушать. Ее раздражают больные, это естественно. Поэтому, эта прекрасная капризная куколка, немного издеваясь над нами, отправила меня докучать тебе, когда заметила тебя.
– Ну если я могу тебе помочь, Ренато, то я тебя слушаю.
– Я знаю, ты добра и выслушаешь меня; а вот Айме не захотела…
– Мы разные. Кроме того, она думает только о предстоящей свадьбе, тебе не кажется это естественным?
– Да, совершенно естественно. Я поступил нетактично, пытаясь затронуть эту тему, но признаюсь тебе, в этих делах я чувствую себя одиночкой. Моя мать не разделяет мои идеи, она слепа в отношении Баутисты и поддерживает все его старания.
– Но ведь ты единственный хозяин, значит должен здесь всем распоряжаться.
– Я так и поступаю, хотя предпочитаю пока не применять силу, дабы не расстраивать мать. Я подумал о другом управляющем для усадьбы, вернее, разделить эту работу между двумя людьми. Делать отчеты и подсчитывать фрахтовые расходы, решать юридические вопросов может доктор Ноэль, человек в высшей степени порядочный, умный и добрый. А для нахождения на полях вместе с работниками мне нужен молодой, сильный и решительный, но свободомыслящий, который относится с великодушием к трудящимся и сочувствует страдающим.
– И у тебя уже есть такой кандидат?
– Есть один, но мне нужно завоевать его. Речь идет о друге детства, который вырос суровым, непокорным, как дикий кот. Маловероятно, что он согласится. Я займусь этим позже.
– Ты говорил, у тебя срочное дело.
– Да, больные. Подозреваю, что санитарные условия, в которых они живут и работают – хуже некуда. Среди рубщиков тростника и работников сахарного завода вспыхнула какая-то эпидемия. Я хочу хотя бы отгородить их от остальных, оказать медицинскую помощь. Короче, не знаю, не знаю. Я думал заняться этим после свадьбы, но боюсь, болезнь слишком распространяется.
– Хочешь, чтобы я занялась этим? Где это?
– Мне кажется, это слишком тяжело для тебя, ведь место находится за три лиги, а дожди размыли дороги. Вряд ли повозке под силу туда добраться. Мне пришлось ехать на лошади.
– Ну и я могу поехать на лошади. Пожалуйста, подготовишь одну для меня?
– Я подготовлю лошадь, слугу и письменный приказ, чтобы тебе подчинялись во всем, – весело поддержал Ренато. – Какая же ты хорошая, Моника! Как я тебе благодарен!
Он сжал ей руки и удалился быстрым веселым шагом, а Моника криво улыбнулась, смакуя горечь мучения, и вонзая занозу еще глубже зашептала:
– Он проведет весь день рядом с ней. Потратит на нее все время, одарит любовью и поцелуями. Так и случится. А как же этого я хочу!
19.
Побледнев от волнения и непереносимого запаха, Моника остановилась перед проемом огромного и зловонного барака. Она не верила глазам – рядом прекрасный пейзаж, а тут такая грязная обстановка жалкого жилица. Возможно, маленькая долина, которую называли
Моника с трудом перешагнула порог: плохо скрепленные пальмовые ветви представляли собой потолок и стены; земляной пол; нескольких ящиков и грубых скамеек составляли всю мебель. На столбах висели драные грязные гамаки; на заляпанных циновках лежали больные работники, подобно зверям: в этот ад не проникало ни света, ни воздуха, отсутствовал даже кувшин свежей воды, не говоря о человеческой жалости.
– Сеньорита, куда вы идете? Выходите, выходите, иначе задохнетесь. Человеку такое выдерживать не под силу.
Робкий, испуганный старик с угольной кожей, со взъерошенными седыми волосами приблизился к ней. Он опирался на подобие костыля и с трудом таскал отекшие ноги, но в его грустном взгляде унижаемого веками человека, была искра простодушной доброты, которая загорелась в присутствии красивой и хрупкой женщины, не отступившей ни на шаг.
– Не идите дальше, сеньорита. На такое тяжко смотреть. Не ходите туда. Я все вам расскажу. Но снаружи…
– Кто вы?
– Кто я? Сауль, лекарь. Меня попросили излечить их травами, но против этой болезни они бессильны. Вчера около сорока больных, а сегодня более восьмидесяти.
– Естественно, ведь они находятся вместе со здоровыми. Так нельзя, им нужен доктор, лекарства, люди; за ними надо ухаживать, им нужен воздух, пространство. Но почему они брошены? У них нет семьи? А у вас нет женщины-помощницы?
– В долину приехали только мужчины. Женщины и дети собирают кофе на другой стороне. Сеньор управляющий запретил им приходить, говорит, они нужны там и…
– Что тут происходит? – приблизившись, прервал Баутиста.
– Сеньор управляющий! – испугался негр Сауль. В бараке наступила гробовая тишина. Даже тяжелобольные замолчали, затаив дыхание. Одни приподнимались, другие с трудом повернули головы, чтобы посмотреть на жестокое лицо управляющего, во взгляде которого отражались гнев и презрение. Он нетерпеливо повернулся к неуместной посетительнице и распорядился:
– Сеньорита де Мольнар, не окажете мне любезность выйти отсюда?
– Нет, Баутиста. Я пришла увидеть это и попытаться исправить. Все гораздо хуже, чем я предполагала.
– А как вы хотите, если этим лодырям взбрело в голову притворяться больными? – гневно пробурчал Баутиста. А потом крикнул с угрозой: – У неработающих отнимется рабочий день! Вставайте, бездельники!
Моника сильнее побледнела, пробежав взглядом ряды несчастных, которые еле шевелились от ужасного голоса управляющего. Некоторые чуть приподнялись и вновь упали. У двери неподвижно лежал человек со скрещенными руками и открытыми глазами. Моника с ужасом посмотрела на него, затем обернулась и гневно выпалила: