Дикое Сердце 1 часть
Шрифт:
Педро Ноэль уносился чувствами и не замечал произведенного действия на красивую девушку, которая слушала в замешательстве, сжав руки, с вытаращенными глазами, и боролась с охватившей волной отчаяния. Наконец Айме де Мольнар встала и пробормотала:
– Вы уверены?
– Вполне. Пусть Ренато не беспокоится и позволит ему следовать своей дорогой. Мы будем рады, если его не повесят, или не вонзят нож в сердце в какой-нибудь таверне во время потасовки. Ведь если раньше он удачно выходил из драк, то не значит, что судьба всегда будет к нему благосклонна. Однажды все закончится и бац! Одним
– Вы считаете его безумным?
– Просто его несчастное детство оставило свой след. Он родился под плохой звездой. Эта история долгая и запутанная. Лучше я не буду о ней упоминать. Зачем?
– Мне бы хотелось узнать. Если вы поведаете мне, даю слово, я никому не расскажу, даже Ренато. Что ж, признаюсь вам, Ренато не знает о моем визите. Я пришла, потому что он очень обеспокоен. А по поводу духов – тоже правда. Тот ведь обещал вернуться через пять недель.
– Ждите его пять лет, может, тогда он вернется. Ваши заказы – подарок для Ренато?
– Да, но я не хочу, чтобы он знал об этом.
– Мой вам совет – тоже забыть об этом.
– А вы забудете о моем визите?
– Ладно. Если вы так желаете.
– Я прошу вас. Вы окажете мне услугу, большую услугу.
– Да, Ренато, поезжай за ними. По-моему, это хорошая мысль. Поезжай за ними, и дела ускорятся. В браке всегда руководствуйся своими доводами и принципами. Плохо, когда мужчина уступает женщине. Знаю, ты недоумеваешь, почему я так говорю с тобой, ведь сама я тоже женщина. Но ты мой сын, Ренато, и ты мягкий, покладистый, нежный, слишком благородный и слишком влюбленный…
– Но мама… – в голосе Ренато прозвучало осуждение.
– Нас не слышат. Поэтому я могу говорить откровенно. Ты ведь знаешь, никто тебя не любит больше меня. Никто!
– Айме меня любит.
– Конечно, сынок. Хочу в это верить. Действительно, отчего бы не любить. Она довольна судьбой. Она любит тебя, но еще должна уважать тебя, понимать свое предназначение, должна тебе подчиняться, и первый ее долг – угождать тебе. Восхитительная Айме кажется мне немного беспокойной, избалованной и чрезвычайно изнеженной. Мать слишком мягкосердечная, а отец долго отсутствовал, а потом и вовсе умер. И старшая сестра ей недовольна. Несмотря на свои порывы, Моника человек прекрасный, по-моему, она серьезная и искренняя.
– Я всегда ее воспринимал такой, но теперь, ее нервы…
– А откуда идет причина ее нервного заболевания?
– Не знаю, мама. Иногда мне кажется, что ее болезни не существует, что она лишь объясняет мрачное и враждебное состояние ее души по отношению ко всему миру или ко мне. И раз уж мы заговорили, знай: Моника перестала со мной дружить, когда я начал общаться с Айме.
– А у нее уже были задатки монахини?
– Нет, ее религиозное призвание проявилось потом. Почему ты спросила?
– Просто так. Порой начинает выдумывать лишнее, а это ни к чему. Так вот, завтра, Ренато, ты поедешь в Сен-Пьер и привезешь их. Можешь остаться там на несколько дней, нужно подождать с ее бумагами, а это займет время. К твоему возвращению все будет готово. Я хочу, чтобы ты женился здесь, в нашей старой церкви, где крестили тебя, где
– Кампо Реаль?
– Конечно. А ты как думаешь?
– Айме мечтает жить в Сен-Пьере, я пообещал ей отремонтировать наш старый дом. Она такая молодая и веселая. Боюсь, она заскучает в долине.
– Что за безумие? В тебе так мало уверенности, раз думаешь, что жена заскучает с тобой. Не говори глупости. Работы в левом крыле дома будут окончены к вашему медовому месяцу. В Сен-Пьер она съездит, когда ты решить с ней прогуляться по улицам. Но здесь семейный очаг Д'Отремон, твои земли, и здесь должна жить женщина, которая выйдет за тебя замуж.
– Разумеется, мама, я согласен с тобой. Но не хочется начинать жизнь со споров. Не думай, что мне не хватает твердости. Все тобой сказанное тоже являлось моей целью. Но я так ее люблю! Так сильно хочу ее счастья!
– Я знаю. Но от слабости огромной любви я и хочу тебя уберечь. Можешь осыпать ее любовью, но требуй от нее взаимности. А иначе не женись на ней.
– Да, мама. Я женюсь, и она станет именно такой, какой ты желаешь: моей женой и подругой. Я постараюсь, мама. Потому что не могу жить без нее, и люблю больше жизни, и буду ее защищать, как собственную жизнь.
– Хуан, Хуан!
Имя прозвучало вместе с рыданием. Айме стояла на песчаном берегу. Одна перед всегда беспокойным морем, омывающим берега Мартиники. Одна с бурей в душе, с беспощадными воспоминаниями, и шептала:
– Ты не вернешься; возможно, никогда не вернешься, а я, я…
Она вошла в пещеру, где находился глубокий грот, полный песка, источавший запах селитры и йода. Этот грот, ложе ее бурной любви предоставило зеленый бархат водорослей и редкие занавески из папоротников. Пошатываясь, она вошла туда. Она рухнула на колени, а дрожащие руки закрыли лицо и коснулись соли ее слез. Это напоминало мучительное и жестокое прощание.
Вдалеке прозвучало имя Айме, подобно зову из другого мира и крику разума; звук достиг ушей возлюбленной Хуана, пробуждая эгоизм, гордость, страстное желание побеждать, жажду роскоши и удовольствий:
– Айме! Айме!
Узнав голос сестры, Айме подняла голову и горделиво выпрямилась. Она не желала, чтобы ее видели униженной и побежденной, плачущей над ушедшей любовью. Айме не ответила, а Моника приближалась. Она видела дорогу, высеченную от пика до крутого каменного склона, и спустилась по ней до песчаного берега, жадным взглядом больших глаз отыскивая вход в пещеру, и подбежала к ней, словно подталкиваемая предчувствием.