Дикое Сердце 1 часть

Адамс Браво Каридад

– Я вернусь, Отец. Пусть Его милосердие откроет мне двери монастыря.

Светский и галантный Ренато Д'Отремон улыбнулся сеньоре де Мольнар, скрывая легкое нетерпение. Ранним утром субботы все собрались ехать в Кампо Реаль. Вещи уложили в экипаж час назад, а слуги-туземцы сдерживали великолепного коня Ренато, который уже бил копытом.

– Не представляете, Каталина, с какой радостью вас ждет моя мама.

– Очень любезно с ее стороны. Надеюсь, мы не побеспокоим ее. Она ждала двоих, а не троих.

– Она

очень обрадовалась, что Моника поедет с вами. Мама знает вас и любит, словно общалась с вами. Я столько ей рассказывал о всех вас в письмах! И подумать только: писал больше о Монике, нежели об Айме. Ведь мы дружили в юности. Надеюсь, снова подружимся, когда прибудем в Кампо Реаль. Ведь у меня нет другой сестры.

– А вот и Айме, – прервала сеньора Мольнар, увидев приближающуюся дочь.

– Я заставила тебя долго ждать, Ренато? – спросила Айме.

– Теперь уже неважно, – смягчился Ренато.

– Поехали немедленно, – заявила Каталина.

– Вряд ли, мама, потому что обе двери спальни Моники заперты. Служанка дважды ее окликала, а та попросила подождать, а раз помочь ей нельзя…

– Ну что до меня, то я не тороплюсь.

Ренато окружил Айме горящим, пристальным взглядом преданного влюбленного, а она кокетливо улыбалась. Несмотря на любовь к Хуану, она находила в Ренато особое удовольствие, испытывая на нем власть красоты. Улыбки, гримасы, долгие взгляды, очаровательные жесты – весь арсенал красивой и светской женщины – все это искусно окутало молодого Ренато.

– Выпьешь чашечку кофе, сынок? Я принесу, пока мы ждем Монику, – предложила Каталина и оставила жениха и невесту вдвоем.

– Айме, ты выглядишь странно и прелестно, совершенно неожиданно. Кажется, ты плакала, – произнес Ренато, любуясь красивой Айме.

– Плакала я?

– Не стану упрекать тебя. Женской чувствительности позволительно плакать даже из-за пустяка. Думаю, с тобой случались только пустяки, и ты плачешь только из-за капризов.

– Ты правда принесешь мне счастье?

– Разумеется, не сейчас. Но когда ты навсегда станешь моей, все будет чудесно. Я предчувствую огромное счастье для нас.

– Неужто ты такой хороший, – забавлялась Айме. – Тем вечером, когда ты рано попрощался и говорил, что вернешься в Кампо Реаль, но не уехал до следующего вечера. Могу ли я узнать, как ты провел ночь?

– О! Я отложил поездку и приезжал два раза повидаться с тобой.

– Ответь на вопрос. Чем ты занимался с вечера понедельника и до вторника?

– Уладил небольшую формальность и помог другу в беде, с которым ты не знакома, но почему-то думаю, однажды познакомишься. Необычный, но упорно не хочет дружить, хотя я всей душой желаю этого.

– Как странно! И почему у тебя такое настойчивое желание? Ты важный человек на Мартинике. Тебе незачем добиваться чьей-либо дружбы.

– Уверяю тебя, в этом случае стоит. Речь идет о необыкновенном герое, и старинном желании моего отца.

– Ты говоришь загадками. Я не понимаю.

– Чтобы понять, нужно многое рассказать.

–

Нелепо, что она заставляет нас ждать, – досадливо пожаловалась Айме. – Какого черта она задерживается?

– Наверняка одевает облачение. Не надо раздражаться, она долго не задержится. А с тобой незаметно бежит время! Я самый счастливый человек на земле, когда рядом с тобой. Пусть задерживается! Не все ли равно!

Каталина де Мольнар заскочила в столовую и принесла для Ренато дымящуюся чашку кофе. Он глотнул и галантно заметил:

– Признаюсь, это лучший кофе, который я пробовал в жизни, донья Каталина. Но вы должны попробовать тот, что мы выращиваем в Кампо Реаль. Это не тщеславие. Представляю, каким будет кофе, приготовленный вашими руками.

– Льстец! За добрым словом дело не станет.

– Это не только хорошие слова, я говорю искренне.

– Я знаю, сынок, знаю, – сердечно согласилась Каталина. Старые часы пробили семь долгих ударов и сеньора де Мольнар возмутилась. – Иисус, уже семь, а мы хотели выехать на рассвете! Пойду посмотрю, что с Моникой.

– Думаю, она уже идет, мама, – прервала Айме; и с явным удивлением воскликнула: – Черт побери!

– Ты сняла облачение, дочка! – Каталина тоже удивилась.

– Я подумала, это более подходящее для поездки, – объяснила Моника сдержанно.

Опустив голову, она вышла в центр столовой. Она одела черное платье с высоким воротником, длинными рукавами, широкая юбка напоминала монашеское одеяние, но изящная шея высилась обнаженной, поддерживая грациозную голову, светлые волосы, заплетенные в две косы, оборачивались вокруг головы, как диадема из старинного золота. В туфлях с каблуком по моде Людовика XV она казалась изящнее, более высокой, гибкой и ловкой.

– Благослови тебя Боже, душа моя! Не представляешь, как обрадовала меня. Кажется, ты пришла в себя, – радостно и взволнованно заявила Каталина.

– Не все ли равно, один наряд или другой, мама? Это все равно не меняет моего решения.

– Ты очень красивая, – вмешался удивленный Ренато. – Тебе очень идет прическа и платье.

– Оно все равно почти монашеское. Думаю, не стоило менять одежду, – язвительно и досадливо высказалась Айме.

– Мое решение остается в силе.

– Не согласен с вами, – возразил Ренато. Ты не похожа на «сестру Монику», и не похожа на красивую и веселую девушку, которая ушла в монастырь в Марселе. Но изменения к лучшему.

– Благодарю тебя за любезность, но не повторяй этого. Твоя невеста справедливо заметила: это почти монашеское облачение. И оно не изменило моих мыслей и чувств. Я страстно желаю принять постриг, всегда смотри на меня как на послушницу, которой не по душе слушать лесть.

– Прости, я не хотел тебе льстить, я был искренним, – извинился Ренато, немного смущенный поведением Моники. – Понимаю свою оплошность. Ладно, мы ждали только тебя, карета готова, и если у вас нет больше дел…

– В путь, сынок, в путь, – распорядилась Каталина. – Познакомимся, наконец, с твоим Кампо Реаль.