Дикое Сердце 1 часть
Шрифт:
– Для чего? Чтобы вы посоветовали не оставлять Хуана в доме? Бесполезно. Возможно, я не должен был приводить его сюда. В действительности, я его не привозил, он приехал сам, словно его подтолкнула судьба, и он остается. Он остается, потому что я горячо желаю. Я всей душой к этому стремился!
– Хуан, ты слышишь? Хуан!
Напрасно прозвучал страстный голос Айме. Хуан не ответил, не повернув даже головы. Только челюсти сильнее сжались, судорожно напряглись руки, опершиеся о перила, и выражение в глазах, устремленных на открытый пейзаж и не
– Хуан, что ты решил о наших жизнях?
– О твоей жизни? – ответил Хуан приглушенно, но презрительно и режуще. – Ничего. Ты сама решила, сама выбрала путь и цель, которой хотела достичь, и достигла. Ты на ней, на вершине. Все, что охватывает твой взгляд, принадлежит тебе. Справедливо, что ты расплачиваешься за это своим телом. Я не говорю о душе, потому что у тебя она отсутствует.
– Ты не имеешь права в этом сомневаться. Не отворачивайся, посмотри мне в лицо, и повтори.
– Не собираюсь я снова смотреть на твое лицо! – выплюнул Хуан и удалился.
– Хуан! – позвала Айме, и повысив голос, повторила: – Хуан!
– Что происходит? – спросил Ренато, приближаясь к жене.
– О, ничего! – еле успела притвориться Айме. – Хуан кажется совсем глухим. Я спросила кое-что… о погоде. Полагаю, для мореплавателя это не трудно.
Раскат грома и порыв ураганного ветра прервал бессодержательные слова Айме, и Ренато холодно заметил:
– Думаю, не трудно предсказать приближение плохой погоды.
– Нет, конечно. Я такая глупая, да? Да благословен Бог! Льет как из ведра, и этот Хуан. – Она протянула руку, в полном замешательстве указывая на человека, который шел твердо и беззаботно, равнодушный к ветру и буре, уже обрушивавшейся на долину, которая приблизила сумерки. – Ты видел такого странного человека, Ренато? Мы говорили о плохой погоде, по-моему, твой управляющий не безумный. Жаль, если он окажется таким. Я подошла пообщаться. Твой Хуан Дьявол такой приятный! Какой интересный и приятный!
– Могу ли я узнать, во время какой беседы с Хуаном ты изменила свое мнение о нем?
Айме повернулась, тряхнула головой, будто хотела проснуться или очнуться. Она смотрела мужу в глаза, который пристально всматривался в ее лицо, словно хотел угадать происходящее в ее душе, и залепетала:
– Ну, сейчас. Мы здесь разговаривали и смотрели на облака.
– Мне показалось, что говорила только ты. Я не видел, чтобы он повернул голову и взглянул на тебя.
– Черт побери, не думала, что ты обращал столько внимания. По-видимому, ты следил за малейшими движениями.
– Я не следил, а смотрел, потому что ты в пределах моего взгляда. Я мужчина, который тебя любит, Айме.
– О, я это уже знаю! Иначе ты бы не женился. Избавь меня от напоминания, что я не принесла приданого в брак.
– Только мерзавец намекнет об этом жене. Только негодяй, Айме, но со вчерашнего дня ты в третий раз обращаешься со мной как с мерзавцем.
– Со вчерашнего дня ты как безумный, как зверь, нервный, раздраженный, сомневающийся, мучаешь
– В четвертый раз обижаешь, Айме. Что с тобой? Почему ты так изменилась? Почему за несколько часов вся твоя любовь, вся нежность…?
– Вся моя любовь что? Заканчивай!
– Дело в том, что я даже не знаю, как начать. Знаешь, у меня была цель, мечта, угадывать мысли друг друга, чтобы наши чувства были одинаковыми по силе, чтобы понимали друг друга с одного взгляда.
– О, ты ужасно романтичный, Ренато! – раздраженно прервала Айме. – Ты хочешь сотворить из жизни идиллию, поэму, а в жизни есть много заурядных дней, много плохих часов, неприятных минут, когда нельзя мечтать.
– Но с любовью все возможно!
– Ладно, но не все же время.
– Все время! Всегда! Такова была моя цель, ты разделяла, принимала, и мы клялись в этом перед алтарем. Разве ты забыла? Ты клялась быть частью меня, а я поклялся носить тебя в сердце и любить, как свою плоть! Как же быстро ты забыла!
– Просто ты стал невыносим! – воскликнула Айме.
– Не кричи. На нас смотрит Ноэль, – упрекнул Ренато тихим и твердым голосом. – Я не хочу разыгрывать перед ним грустный спектакль наших размолвок.
– Сожалею, но не умею притворяться!
– Ты обязана делать это, ибо ты Д'Отремон.
– Черт, ты тратишь много времени для упоминания знаменитой фамилии!
– Что ты говоришь? – удивился Ренато.
– Больше не упоминай ее, потому что я сыта ею по горло, понял? Сыта по горло! Как и этой усадьбой, этим домом и…
– Замолчи! – приказал Ренато. Затем, сменив тон, обратился к нотариусу: – Подойдите, Ноэль. Мы удостоверились, что льет как из ведра.
– Да, наверху буря, но нет стоит удивляться, ведь такое случается почти ежедневно. И тем не менее, это кратковременно.
Ноэль приблизился к перилам, мимоходом наблюдая, понимая и проникая взглядом в искаженные лица молодого Д'Отремон и его жены. Она побледнела, ее губы дрожали. Тут взгляд старика посмотрел в грозовую ночь, и повернулся к ним уже спокойно, не обнаружив и следа Хуана. Уводя разговор в сторону, он спросил:
– Могу ли я удостоиться чести поприветствовать сегодня донью Софию?
– Боюсь, что нет, Ноэль. Это я и пытался вам объяснить. Между мной и матерью есть некоторые разногласия. Несмотря на то, что я пытался всеми силами избежать этого, мы поссорились. Вы друг, которому я доверяю, поэтому не говорю откровенно. Вы больше, чем друг, ибо я только что назначил вас юридическим советником.
– И боюсь, отчасти ссора случилась из-за моего назначения.
– Нет, моя мать расстроилась из-за Хуана. Айме он тоже не нравится. Но теперь у меня есть надежда, что мать изменит свое мнение, как его изменила Айме, даже если это случится не так скоро.
Он странно посмотрел на Айме, но та отвернулась, избегая взгляда Ноэля. Будто кинувшись в воду, старый нотариус решился:
– Ренато, к чему такие старания ввести Хуана в Кампо Реаль?
– Вы меньше всех должны спрашивать об этом, ибо знаете волю моего отца. Я надеялся обрести в вас союзника, а получается наоборот.