Дипломат императора Александра I Дмитрий Николаевич Блудов: союз государственной службы и поэтической музы
Шрифт:
Блудов стоял на более низкой, в глазах Щербатова, ступени дворянства, известной нам, скорее, по Петруше Гриневу из «Капитанской дочки» А. С. Пушкина. Тем не менее, подобно детям других столбовых дворян, будучи еще младенцем, Д. Н. Блудов был записан в полк в соответствии с устоявшейся традицией [108] . Наряду с типичностью в этом, казалось бы, бытовом событии, проявила себя и судьбоносная индивидуальность. В лейб-гвардию Измайловского полка младенца Дмитрия записал его двоюродный дядя по отцу – Гавриил Романович Державин (1743–1816) – известный русский поэт эпохи Просвещения и государственный деятель. Правда, затем, по просьбе матери, еще в детском возрасте Д. Н. Блудов был уволен из Измайловского полка [109] . Военной карьеры для сына она не хотела. В современных справочниках мать Блудова ошибочно именуют Антониной Воиновной [110] . Современники ее знали как Катерину (Екатерину) Ермолаевну, урожденную Тишину (1754–1807).
108
Ковалевский Е. П. Ук. соч. С. 12. (Там же. С. 17).
109
Ковалевский Е. П. Ук. соч. С. 17.
110
Шилов Д. Н. Государственные деятели
В «Записках» Державин описал обычай покровительства и его необходимость для карьерного роста небогатого дворянина. Он рассказал о системе покровительства как непременном основании русской дворянской жизни на основании собственного жизненного опыта, показав данное явление со времен собственной военной службы [111] . Традиция покровительства оказалась живучей.
Блудову повезло с покровителем. В отношении юного Дмитрия Николаевича его покровитель Державин действовал бескорыстно, в соответствии с принципом, который он выразил в поэтической форме: «Добро творить – не собираться, /А должно делать, делать в миг» [112] .
111
Державин Г. Р. Записки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина. В кн.: Державин Г. Р. Сочинения. Л.,1987. С. 288, 295, 296.
112
Цит. по: Грот Я. К. Жизнь Державина. М., 1997. С. 16.
Державина многое связывало с Блудовыми. Поэт был бедным родственником Феклы Савишны Блудовой [113] – двоюродной тетки Державина по матери (урожденной Феклы Андреевны Козловой) [114] . Ф. С. Блудова в 1762 г. проживала в Москве на Арбатской улице в собственном доме [115] . В то время Державин, по его словам, был ей «порученным» своей матерью. Это давало тетке право на «страшную выгонку» племяннику. Державин вспоминал, как под угрозой написать матери, «буде он ее не послушает», Ф. С. Блудова помешала его намерению обратиться за протекцией к И. И. Шувалову [116] , к тому времени «бывшему главному куратору» Московского университета и Казанской гимназии. «А как воспитан он был в страхе божием и родительском, то и было сие для него жестоким поражением…» [117] , поскольку ему ничего не оставалось, как «отправлять» «наряду с прочими солдатами все возложенные низшие должности» [118] . Позиция тетки оказалась непреодолимым препятствием для Державина. Полученный им от родственницы удар был тем чувствительней, что Державин не без основания рассчитывал на помощь Шувалова: тот однажды уже сыграл в его судьбе важную роль. Будучи куратором Казанской гимназии, Шувалов оказал поддержку ее ученику Державину. По воспоминаниям Державина, за неимением учителей в г. Яранске, т. е. месте службы отца, он был «научен от церковников читать и писать». Немецкому языку его учил сосланный в каторжную работу немец И. Розе, «сам невежда», не знавший грамматики. Математике обучали сослуживцы отца Лебедев и «артиллерии штык-юнкер Полетаев». В 1758 г. мать Державина отдала своих сыновей в открывшуюся в Казани гимназию, директором которой был М. И. Веревкин. Директору следовало отчитываться перед И. И. Шуваловым «в успехах» вверенной ему гимназии. Среди учеников, которые в качестве поощрения и награды были записаны «в службу в полки лейб-гвардии солдатами», был и Г. Р. Державин [119] . В тексте «Записок» Державин неоднократно называл Шувалова «своим покровителем».
113
После смерти отца (бедного офицера, имевшего неустроенные «самомалейшие деревни, и те в разных губерниях разбросанные…никакого доходу не приносили» и 10 крепостных), по словам Державина, его семья оказалась «в крайнем сиротстве и бедности». И «…даже 15 рублей долгу после отца оставшегося, заплатить было нечем». Его мать владела 50 душами. (См.: «Записки…Державина» / Державин Г. Р. Сочинения. С. 277).
114
После смерти отца Державина его мать в 1757 г. осуществила попытку «по получении доказательств на дворянство» записать сыновей, в том числе старшего, 14-летнего Гавриила Романовича «в кадетский корпус или в артиллерию», как это пытался сделать год назад ее покойный муж Роман Николаевич. Однако «…противу всякого чаяния в герольдии не могла она объяснить хорошенько роду Державиных, по которым городам и в которых годах предки их служили, то и произошло затруднение», – вспоминал Г. Р. Державин. (См. его соч., Л., 1987. С. 278). Ситуацию выправил муж сестры матери – подполковник Дятлов, живший в Можайском уезде и специально приехавший в Москву. Он «доказал истинное дворянское происхождение явленных недорослей от рода Багрима мурзы, выехавшего из Золотой Орды при царе Иване Васильевиче Темном, что явствует в Бархатной книге вообще с родами…» (См. там же). Нельзя не отметить, что очевидная в данном случае историческая неточность (вместо исторического Василия Темного Державин указал Ивана Темного) является характерной для ранней генеалогии не только рода Державиных.
115
Державин Г. Р. Записки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина. В кн.: Державин Г. Р. Сочинения. Л., 1987. С.287. О. Н. Михайлов характеризует Ф. С. Блудову как «скаредную и пустоголовую старуху», что, впрочем, ему позволяет жанр художественной биографии. См. Михаилов О. Н. Державин. М., Молодая гвардия, 1977. С. 13.
116
Шувалов Иван Иванович (1727–1797) – основатель Московского университета (1755) и Академии художеств (1757).
117
Державин Г. Р. Сочинения. С. 287.
118
Там же. С. 288.
119
Державин Г. Р. Сочинения. С. 279.
Ф. С. Блудова, «запрети» Державину «накрепко ходить к Шувалову», руководствовалась сложившимся у нее негативным отношением к И. И. Шувалову, как масону, что являлось выражением ею общего неприятия появившихся тогда в Москве масонов. В них она видела «отступников от веры, еретиков, богохульников, преданных антихристу» [120] . По-своему она старалась уберечь племянника. В отношении принадлежности И. И. Шувалова к масонству Ф. С. Блудова не ошибалась [121] .
120
Там же.
121
Серков А. И. Русское масонство 1731–2000. Энциклопедический словарь. М., 2001. С. 913. В этом же словаре помешена статья о Г. Р. Державине, в которой сказано, что он был «предложен к посвящению в масонство в С.-Петербурге Н. Н. Трубецким». Державин был комиссионером изданий Н. И. Новикова. (Там же. С. 298).
Все эти женщины: мать Державина – Фекла Андреевна, ее родственница и тезка – Ф. С. Блудова, а также мать Д. Н. Блудова – Катерина Ермолаевна, происходившая из новгородских дворян – представляли определенный тип русской дворянки XVIII в. Представляя разные поколения, они не принадлежали европеизированной великосветской элите. Малообразованные (по выражению Державина, «по тогдашнему веку непросвещенные»), но «по природе умные и благочестивые».
По свидетельству М. А. Дмитриева, записанному тем со слов представителя старшего поколения его дяди И. И. Дмитриева, близкого как Г. Р. Державину, так и Д. Н. Блудову, но старше последнего на четверть века, «барыни и девицы были почти все безграмотные», учились читать и писать только богатые и избранные. «Это было исключительным явлением, – писал М. А. Дмитриев, – что мой дед говорил по-немецки и понимал по-французски, и что моя бабка умела писать и читала книги» [122] .
122
Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти. В кн.: Московские элегии. М., 1985. С. 151.
Запомнившиеся Державину угрозы тетки Ф. С. Блудовой написать его матери – Ф. А. Державиной в случае его непослушания, сами по себе еще не доказывают умения писать. Письма могли писать по поручению дворян и «грамотники», в том числе из дворни [123] . Но по свидетельству Я. К. Грота, имевшего возможность изучить несколько сохранившихся писем матери Державина Феклы Андреевны, она все же, хотя и была женщиной «без образования», тем не менее, писать умела, правда, «едва». И все же Грот делает предположение о вероятности диктования ею писем [124] , что в целом подтверждает описанную М. А. Дмитриевым картину.
123
Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти. С. 151.
124
Грот Я. К. Жизнь Державина. М., 1997. С. 22.
Сохранившиеся письма матушки Блудова к сыну свидетельствуют об ее принадлежности к числу «немногих» и умению писать. Писала она кратко и очень неразборчиво [125] . От нее, видимо, подчерк унаследовал Дмитрий Николаевич. Но она могла позволить себе вести письменную дружескую беседу с приятными ей людьми [126] .
По душевному складу Катерине Ермолаевне Блудовой наиболее близка Фекла Андреевна Державина. По отзывам своих сыновей, обе матери и Державина, и Блудова обладали нежностью и благочестием, умной и заботливой волей, способностью направлять развитие и образование детей и быть им влиятельными советницами. Они понимали цену образованию и не боялись «трудов и тревог для блага своих сыновей» [127] .
125
РГАДА, ф. 1274, on. 1, ед. хр. 1762, л. 1 об, л. 6. Письмо Е. Е. Блудовой – Д. Н. Блудову от 13 июля 1805 г.
126
РГАДА, ф.1274, оп.1, ед. хр. 2499. Письма Е. Е. Блудовой Александру Афанасьевичу и др. неизвестным лицам. Б/д. конец XVIII в.
127
Там же. С. 22–23.
Державин благодаря матери в пять лет выучился читать. По словам поэта, она и потом «приохочивала» его к чтению, особенно духовных книг, «награждая за внимание игрушками и сластями» [128] . Державин ценил, что мать «никогда не забывала о воспитании детей своих, но прилагала всевозможное попечение, какое только возможно было им доставить», в том числе и на ниве образования [129] .
Академик Я. К. Грот, обобщив известные ему рассказы о матерях поэтов и писателей конца XVIII – начала XIX вв., заметил: «…то же самое рассказывал и Крылов о своей матери» [130] . Вероятность применения аналогичного воспитательного приема К. Е. Блудовой в отношении своего сына существовала.
128
Грот Я. К. Жизнь Державина. М., 1997. С. 23.
129
Державин Г. Р. Сочинения. С. 277.
130
Там же.
Матери Г. Р. Державина и Д. Н. Блудова жили в разное время. Они не знали друг друга, но выстраивали очень похожие стратегии воспитания своих детей, оставшихся рано без отцов. Обе женщины-вдовы поднимали осиротевших детей, вели хозяйство, ответственно относились к «великим обязанностям матери и помещицы». Их дети были воспитаны в твердых правилах и семейных преданиях.
Будучи старше К. Е. Блудовой на одиннадцать лет, Г. Р. Державин разглядел в ней близкие и дорогие ему черты материнского поведения. Выстраданный Державиным и «запечатленный на его сердце» принцип «без помощи, без обороны сирот и вдов не оставлять» [131] поэт реализовывал «будучи потом в высоких достоинствах» [132] в «роде Державина: гордо и благородно!» [133] . Поскольку от души помогать вдовам и сиротам Державин был готов всю свою жизнь, у нас есть основания полагать, что ставшая рано вдовой мать Блудова могла обратиться к Державину. Об этом говорит и историческая репутация, и поэтический автопортрет Державина: «Я любил чистосердечье, / Думал нравиться лишь им. / Ум и сердце человечье / Были гением моим…».
131
Вигель Ф. Ф. Записки. М., 2000. С. 32.
132
Подробнее см.: Державин Г. Р. Сочинения. Л., 1987. С. 277. В 1791–1793 гг. Державин был кабинет-секретарем Екатерины II, в 1793 г. он стал сенатором с производством в тайные советники; в 1795–1796 гг. служил президентом Коммерц-коллегии, в 1802–1802 гг. – министром юстиции Российской империи. Д. Н. Блудов управлял министерством юстиции в 1837–1839 гг. и недолго в 1830 г. (в отсутствие Д. В. Дашкова).
133
Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти. В кн.: Московские элегии. М., 1985. С. 165.
По мнению автора биографического описания Державина О. Н. Михайлова, «причина таилась в самом характере Державина» [134] . Добавим, и судьбы. Своих детей у Державина не было, но его «…дом был открыт для всех, радушно принимал близких и давал им место под своим кровом, воспитывал дочерей Н. А. Львова, заботился о живших у него трех сестрах Бакуниных. Помогал детям Капниста, Блудова, Гасвицкого» [135] .
В общественном укладе русской жизни последней четверти XVIII – первой четверти XIX вв. семья была одной из главных микроструктур, определяющих статус человека, форму его поведения и систему личных взаимоотношений. Характеризуя «образ воспитания», «характер», «привычки» и «склонности» Д. Н. Блудова, Ф. Ф. Вигель обратил внимание на роль его матери в их формировании.
134
Михайлов О. Н. Державин. М., 1977. С. 283.
135
:Там же. С. 283–284.