Дипломат

Олдридж Джеймс

– Он встревожен, потому что сначала нас приняли не очень вежливо, – уколол Эссекс Мак-Грегора. – Теперь вы, должно быть, жалеете, что разбили утром автомат?

Мак-Грегор, шагнувший далеко вперед по пути к непочтительности, пропустил это мимо ушей. Он ничего не ответил ни Кэтрин, ни Эссексу и стал помогать Джавату собирать карты и документы.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Временно отвоевав у Мак-Грегора преимущество, Эссекс быстро расставил свои фигуры по местам. Губернатор принял их в приемной; его окружали начальник полиции, старшины селений, личная стража и командовавший его войсками офицер, тот самый, что при первой встрече так грубо обошелся с ними. Губернатор сидел за маленьким столиком напротив Джавата. С Джаватом был «высокочтимый капитан» – голубоглазый тавризец, настоявший на том, чтобы сопровождать его и оказать ему в случае нужды поддержку. Эссекс, Мак-Грегор и Кэтрин, устроившись поодаль, смотрели на губернатора, который злобно разглядывал двух сидевших перед ним мятежников.

Губернатор заговорил по-персидски, обращаясь к Джавату: – Ты изменник, узурпатор, враг нашей веры и злодей. Ты нанят русскими и продал свое право первородства за их золото и их покровительство. Проклятие падет на мою голову за то, что я допустил тебя в свой дом, и стул, который тебе подали, будет сожжен. Как смеешь ты восседать здесь, точно равный, и смотреть мне в глаза? Пади ниц, и я ударю тебя ногой. На коленях проси у меня милости, и я пощажу твою голову и прощу тебе наглость твоего появления здесь. Собака!

Наступило молчание; потом Джават сказал: – Если вы кончили, тогда мы можем начать.

На это губернатор ответил новым потоком брани.

Джават, не обращая на это внимания, разложил на столе карты.

– У меня тут карты этого округа, – сказал он губернатору, – и я начну с того, что изложу наши намерения и поясню, насколько они касаются ваших земельных владений.

Губернатор грохнул кулаком по столу.

– Ты расселся здесь, словно хозяин, и думаешь, что я буду говорить с тобой как с равным! – взревел он. – Я велю избить тебя палками! Я велю отрезать тебе язык за такие оскорбления!

Джават молча ждал.

– И я должен выносить это в своем собственном доме! – продолжал неистовствовать губернатор. – И этот человек будет отравлять воздух, которым я дышу! И я должен спокойно смотреть, как он раскладывает передо мной карты и указывает мне, что я должен делать со своими собственными землями?

Джават посмотрел на Мак-Грегора и безнадежно развел руками.

Мак-Грегор и так уже удивлялся тому, что Джават спокойно выносит оскорбления губернатора.

– Мы привезли этого человека не для того, чтобы его оскорбляли, – сказал он. – Мы привезли его, чтобы вы могли прийти с ним к соглашению. Если вы намерены оскорблять его и дальше, вы оскорбите посла. Если это будет продолжаться, мы немедленно уедем.

– Неужели же я должен сносить наглость этого негодяя, который расселся тут, как хозяин?

– А должен ли он терпеть ваши оскорбления? – ответил на это Мак-Грегор.

– Его надо убить!

– Ну как, вы будете продолжать? – спросил Мак-Грегор Джавата.

– Нет, – сказал голубоглазый капитан, вставая из-за стола. – Если мы пришли, сюда только для этого, то ваши добрые намерения пропали даром. Мы не станем выслушивать брань. Наш спор можно решить другим способом.

Эссекс, наконец, потерял терпение. – О чем это они? Что они говорят? – Ему пришлось дернуть Мак-Грегора за рукав, чтобы тот обратил на него внимание.

– Губернатор запугивает и оскорбляет их. Он не дал Джавату даже рта раскрыть. Кто станет терпеть такое обращение? Может быть, вы образумите губернатора?

– Скажите им, чтобы они перестали кричать и продолжали переговоры.

– Скажите это лучше губернатору, – ответил Мак-Грегор. – Он сам во всем виноват.

Эссекс небрежно откинулся в кресле, подчеркивая свое спокойствие.

– Я не знаю, кто кого оскорбляет, – обратился он к губернатору, – но если та или другая сторона будет прибегать к оскорблениям, я прерву переговоры. Можете перевести это и для Гочали, Мак-Грегор.

– Оскорбления исходили только от губернатора, – сказал Мак-Грегор.

– А вы все-таки предупредите и Гочали.

Мак-Грегор перевел слова Эссекса Джавату, и тот снова развернул карты и снова заговорил с губернатором. Губернатор молчал.

– Прежде чем приступить к переговорам, – начал Джават, – я хочу внести полную ясность и сказать, что все организованные силы, противящиеся власти азербайджанского правительства, должны сдаться. Для нас это первое условие любого соглашения.

Губернатор воззвал к аллаху, чтобы тот даровал ему терпение.

– Войска должны быть распущены, – продолжал Джават, – кадровые офицеры отосланы обратно в Тегеран, как и другие чиновники, назначенные сюда тегеранским правительством.

– Ваша светлость! – по-английски сказал губернатор. – Неужели я должен подчиниться этому? Он ставит мне условия, как завоеватель.

– Чего требует Гочали, Мак-Грегор?

– Он говорит, что прежде всего надо обсудить вопрос о роспуске губернаторской армии.

– Скажите Гочали, что он должен изложить все свои требования, прежде чем обсуждать этот пункт. Тогда это будет честный торг.

– Сомневаюсь, чтобы Джават был расположен торговаться, – сказал Мак-Грегор.

– Во всяком случае, он должен изложить все свои условия, прежде чем требовать от губернатора согласия на сдачу, – настаивал Эссекс.

Мак-Грегор перевел это Джавату, и тот стал совещаться с капитаном.

– Я предъявлю наши условия, – сказал Джават, – но не может быть и речи о соглашении между нами, пока он не распустит свое войско и шайку головорезов и не признает нашу власть. – Он обратился к губернатору: – Вы можете сохранить ваш дом и ваши сады и некоторое количество земли, достаточное для ведения хозяйства, но не более того. Мы решили, что остальная земля должна быть роздана крестьянам и мелким арендаторам, которых вы так жестоко угнетали при помощи ваших солдат и вашей полиции.

– Я скорее отрежу себе уши, чем буду слушать подобные оскорбления! Какая наглость! Какой позор!

– Ну, что там опять? – спросил Эссекс, видя, как губернатор побагровел.

– Это безнадежно, – сказал Мак-Грегор. – Гочали излагает свои условия, а тот принимает каждое его слово за оскорбление. Может быть, вы еще раз попробуете урезонить его?

– Мне это начинает надоедать, – сказал Эссекс. – Что с ними такое? Неужели они не знают, как надо вести переговоры?