Дипломат

Олдридж Джеймс

– А мы с Джоном оба малярики. – Она огляделась по сторонам. – Вы очень аккуратный и подтянутый человек, мистер Мак-Грегор, – сказала она, и он вспомнил, как то же самое говорила ему Кэтрин. – Когда я вышла замуж, я все пыталась сделать из своего мужа образец аккуратности, но теперь уже давно отказалась от этой мысли. Он просто обожает беспорядок. Он похож на Кэтрин.

– Вы сядьте, пожалуйста, – попросил Мак-Грегор.

– Я вам не мешаю?

– Нет, что вы. Я просто

писал письмо.

Она села в кресло. – Вы, наверно, скоро уедете отсюда?

Ее присутствие было настолько ненавязчивым, что Мак-Грегор почувствовал себя совсем легко.

– Да, через несколько дней, – сказал он и тоже сел.

– Не жалеете?

– Нет. – Он провел рукой по волосам, стараясь пригладить их. – Здесь очень интересно, но мне хочется вернуться в Лондон.

– Вот не думала, что вы любите Лондон, – сказала она.

– Не так уж и люблю. Просто хочется снова взглянуть оттуда на мир и посмотреть, какой он.

– А отсюда вам не видно?

– Может быть, перспектива не та, – сказал он.

– Вы как будто очень успешно работаете. Думаете остаться на дипломатической службе?

Мак-Грегор отрицательно покачал головой. – Это не для меня.

– А мне казалось, у вас есть такое намерение.

– Я думал об этом, – сказал Мак-Грегор, – и решил, что я настолько отстал в своей области, что уж лучше мне оставаться дипломатом. Но потом я раздумал.

– У вас хорошо шла научная работа?

– В свое время, пожалуй, неплохо, – ответил он. – Но теперь я очень отстал.

– А наверстать нельзя?

– Можно, но это все-таки будет не то. Я вот как раз пишу человеку, с которым работал в Англо-Иранской компании, спрашиваю, возьмет ли он меня обратно. Да не знаю, стоит ли посылать письмо.

– Конечно, стоит, – сказала она.

– Не так это все просто, – сказал Мак-Грегор. – Мне очень не по душе Англо-Иранская компания.

– А ведь, говорят, это превосходная организация.

– Не спорю, – сказал Мак-Грегор. – Работать у них хорошо. Они предоставляют большие возможности для научной работы. Но только если б это было не в Иране.

– Значит, вам не хочется возвращаться?

– Очень не хочется. Но больше мне негде по-настоящему заниматься моей работой. Придется опять проситься туда. Не знаю только, захотят ли меня взять теперь.

– Мне кажется, вы о себе слишком скромного мнения, мистер Мак-Грегор.

– Благодарю вас.

– Нет, я серьезно.

– Вы меня решительно хотите вытеснить с дипломатического поприща, миссис Асквит!

Но она не приняла его шутливого тона.

– Нет, нет. Вовсе нет, – сказала она. – На дипломатическом поприще

можно сделать очень многое, мистер Мак-Грегор. Ох, надоело мне это официальное обращение, – перебила она себя. – Как вас зовет Кэти?

– По-разному, в зависимости от того, насколько сильно она желает меня оскорбить. А вообще мое имя Айвр.

– Это, вероятно, традиционное имя у вас в семье. Но вы как будто сердитесь на Кэтрин?

Мак-Грегор пожал плечами.

– Нет, уж вы с ней не ссорьтесь. Она к вам очень хорошо относится.

Мак-Грегор промолчал.

– Я Кэти знаю много лет, я знаю ее очень хорошо. – Джейн Асквит старалась мягко преодолеть молчаливый протест Мак-Грегора. – Она совсем не такая бессердечная, как кажется. Она никогда сознательно не сделает человеку больно, а если так получается, то помимо ее воли.

– В этом я позволю себе усомниться.

– И напрасно. Кэти иногда делает ужасные вещи, но потом всегда раскаивается. Причиняя боль другим, она и сама страдает.

– Мне кажется, ее вообще ничто пронять не может, – сказал Мак-Грегор.

Джейн Асквит не сдавалась. – Она очень своеобразная девушка, Айвр, и сейчас в ней происходит большая перемена. Пожалуйста, я вас очень прошу, не сердитесь на нее. Она к вам прекрасно относится. Потому что вы человек разумный, и очень правдивый, и честный. Она всех здесь считает насквозь фальшивыми, ей с ними тяжело, вот откуда у нее этот циничный тон иногда. Сумейте понять ее.

– Я ее понимаю совсем иначе, – возразил он.

Она улыбнулась. – Я знаю, что Кэти может быть иногда непростительно жестокой, но, уверяю вас, это не ее вина. Она выросла в довольно сложной обстановке; семья ее, хотя и аристократическая, но очень неладная и несчастливая. Сколько я ее помню, еще со школьных лет, она всегда стремилась уйти из дому. Было бы вполне естественно, если б она подчинилась влиянию семьи и сделалась капризной светской девицей из фешенебельного клуба, но ее всегда тянуло уйти от этого. Вот почему в ней столько противоречивого. Она подчас сама себя не понимает.

– Неужели я несправедлив к ней? – Мак-Грегор сам удивился, что может сохранять такое спокойствие, даже при разговоре о Кэтрин.

– Да, несправедливы. Она, правда, очень своевольна и может быть даже злой, но только не с вами. Поверьте мне, я знаю, что говорю. – Она энергично тряхнула головой.

– Вы прямо в бой готовы за нее, – сказал Мак-Грегор.

– Не только за нее. За вас обоих.

– Кэтрин вам что-нибудь говорила?

Джейн Асквит замялась. – С Кэтрин вообще не легко вести такие разговоры.