Дипломатические комментарии
Шрифт:
В конце сессии Ассамблеи произошло неожиданное смятение из-за отказа японских делегатов присоединиться к их нетерпеливым коллегам. Этот случай впоследствии стал называться «японским инцидентом». После выступления японской делегации главные деятели Совета, председатель и некоторые другие члены Ассамблеи устроили закрытое собрание, на котором обсуждались причины возникновения подобного положения. На этом собрании автор заметил, что Лига решила чрезвычайно серьезный вопрос легкомысленно и с необоснованной поспешностью и что предложение подкомиссии было неразумно. Он сравнил положение стороны, которую считали агрессором, с положением сильно страдающего больного, который пришел к врачу за помощью. Несчастному отказали в лечении, потому что врач не был специалистом по этой болезни. Не будучи в состоянии больше терпеть боль, больной тогда принял яд. Неужели, спросил автор, Лига накажет больного за то, что он незаконно принял яд?
Представитель Франции Бриан первый выступил с ответом на иносказательный вопрос автора. Отметив, что
Различные делегации теперь осознали необходимость тщательного рассмотрения и изучения Женевского протокола. Со временем этот протокол был утвержден, но не как официально подписанный договор, а в форме постановления Ассамблеи. В этом постановлении предлагалось просить государства, являющиеся членами Лиги, высказать свое мнение относительно протокола. Итак, гора после больших усилий родила мышь, а с течением времени из-за постоянных возражений Великобритании появились сомнения, жива ли мышь. С 1924 г. на каждой сессии Ассамблеи поднимался вопрос о Женевском протоколе, а в 1927 г. в Ассамблее была высказана мысль, что если протокол еще жив, то его надо сделать более эффективным, а если он мертв, его надо возродить. Однажды, в сентябре 1927 г., в Женеве во время сессии Ассамблеи, на завтраке Международного общества печати, автор в присутствии своих коллег из Совета выступил с небольшой речью, суть которой была в следующем:
«Меня постоянно спрашивают, жив ли Женевский протокол. На это я заявляю, что ответ на этот вопрос зависит от страны, в которой он задается, так же как от лица, который его задает. Вместо прямого ответа я расскажу японскую аллегорию.
В начале XVII века Япония все еще страдала от гражданских войн, которые бушевали много сот лет. Ее народ жаждал мира. Как бы в ответ на это желание на исторической сцене один за другим появились три великих человека — Ода Нобунага, Тойотоми Хидейоси и Иэясу Токугава. Все они стремились к тому, чтобы объединить страну вокруг сильного правительства. Эта цель была, наконец, достигнута при Иэясу Токугава. Кто-то удачно сравнил характер и методы этих трех людей в стихотворении из трех семнадцатисложных строф типа «Хайку». Темой стихотворения служило отношение каждого из трех вождей к кукушке, которая никак не могла начать петь.
Ода Нобунага сказал бы: «Если кукушка не поет — убейте ее». Тойотоми Хидейоси в свою очередь сказал бы: «Если кукушка не поет — заставьте ее петь». А Иэясу Токугава сказал бы: «Если кукушка не поет — давайте подождем, пока она запоет».Как показывает это стихотворение, Нобунага был нетерпелив и своенравен, Хидейоси — горд и деспотичен, а Токугава — терпелив и мудр.
Своим мудрым и терпеливым правлением последний из трех вождей объединил небольшой японский мир под твердой властью дома Токугава, и в течение трехсот лет страна наслаждалась миром и спокойствием. В истории различных стран мира я не мог найти столь длительного периода спокойствия. Я надеюсь, что Лига наций, чья цель заключается в укреплении всеобщего мира, будет осторожна и не убьет кукушку мира, а подождет, пока она сама запоет свою сладостную песню. При настоящей международной обстановке мне кажется, что это будет самый мудрый путь».
На следующий день парижский «Petit journal» на видном месте поместил заметку об этом завтраке в Женеве, причем было сказано, что японская притча виконта Исии, которую он рассказал с намеком на Женевский протокол, очаровала слушателей своей тонкостью и мудростью. Газета добавила, что эта притча должна отражать отношение к Женевскому протоколу.
Злосчастный случай с Женевским протоколом показал Лиге, как опасно пытаться решать большие вопросы поспешно и необдуманно. Теперь она подходит к великой задаче международного мира осторожно и спокойно. Подготовительная комиссия по сокращению вооружений уже четвертый год изучает вопрос о вооружениях, а другая подкомиссия изучает проблему международной безопасности. Нельзя ожидать быстрых успехов в выполнении огромной задачи подобного рода. Работа должна подвигаться медленно, но верно, и все время надо ясно представлять себе законченное сооружение. Несмотря на все, Женевский протокол сыграл важную роль, показав Лиге мудрость политики терпеливой настойчивости.
В обязанности Ассамблеи в основном входит самая общая работа для
Вначале Совет состоял из восьми представителей, среди которых было четыре постоянных члена — Великобритания, Франция, Италия и Япония, и четыре временных члена — Испания, Бельгия, Бразилия и Греция. Благодаря своей немногочисленности Совету удалось без труда и в дружественной атмосфере проделать большую работу. Председательское место занимала, по очереди и в алфавитном порядке, каждая из стран, представленных в Совете. Нескольким членам Совета было поручено в качестве комиссий изучить отдельные вопросы. На этих небольших собраниях царила дружественная атмосфера; ни председатель, ни докладывающая комиссия не стремились получить особую власть. Тем не менее распространилось мнение, что Совет был похож на обычный совещательный орган, что от председателя и от докладывающей комиссии фактически зависит решение вопроса. Это предположение породило много критических замечаний, которые иногда забавляли, а иногда раздражали.
На девятом собрании Совета обсуждался следующий вопрос. Данцигский арсенал получил от перуанского правительства заказ на винтовки и военное снаряжение. Заказ был выполнен, и товар был готов к отправке. Данциг — свободный город, и его независимость находится под защитой и контролем Лиги наций в соответствии со статьей 102 Версальского договора, и поэтому Данцигу не разрешено вступать в войну или производить военные материалы. Лига не могла смотреть сквозь пальцы на производство и продажу этим городом орудий войны. Запросив мнение каждого из членов Совета, секретариат Лиги написал доклад, и комиссия объявила его своим официальным докладом по этому вопросу. Автору пришлось в качестве докладчика комиссии читать доклад секретариата на официальном собрании Совета, после чего единогласным голосованием было вынесено решение Лиги по этому вопросу. Перу заказало оружие потому, что ее отношения с соседом Чили были неудовлетворительными. Когда перуанский народ узнал, что в самый последний момент Лига наций задержала отправку оружия, он был чрезвычайно возмущен. Перуанские газеты и журналы не были знакомы с обстоятельствами дела и яростно нападали на Лигу, а перуанское законодательное собрание приняло решение заявить протест Лиге по поводу вмешательства. Раздавались даже призывы к бойкоту японских товаров лишь потому, что докладчиком комиссии оказался японский представитель. Тогда автор объяснил своему перуанскому коллеге в Париже, а японское правительство — перуанскому правительству через японского посланника в Лиме порядок ведения дел в Совете. После этих объяснений удалось предохранить торговлю двух стран от ущерба.
В другой раз, когда перед Советом стоял вопрос об определении границ Верхней Силезии [90] , автору случилось быть председателем. Когда было объявлено решение Совета по этому делу, автор получил от неизвестного немца письмо, полное угроз. Составитель письма объявил, что Бальфур, английский представитель, Буржуа, французский представитель, и автор были зачинщиками этого решения о Силезии, а составитель письма будет орудием божьей кары. Бальфур и Буржуа были выделены, по-видимому, ввиду их выдающегося положения в Совете, но единственной видимой причиной включения в число намеченных жертв автора было его случайное положение в качестве председателя Совета. Непонимание роли председателя Совета и докладывающей комиссии не ограничивалось помешанными немцами, а было свойственно интеллигентным немцам того времени. Через несколько лет после того как Германия вступила в Лигу наций и стала постоянным членом Совета, а немецкий представитель Штреземан был, когда пришла его очередь, председателем Совета, автор рассказал ему о том, как какой-то немец угрожал его жизни, потому что автору пришлось председательствовать во время обсуждения вопроса о Силезии. На шутливый вопрос, не сожалеет ли Штреземан, узнав теперь, какой мягкий человек был тогда председателем, что ему угрожал немец, Штреземан задумчиво ответил, что даже он сам в то время ясно не представлял себе порядка работы Совета. Другие члены Совета также имели неприятности в связи с выполнением своих обязанностей. Эти случаи хорошо показывают, насколько недостаточно было знакомство с работой Лиги в первые дни ее существования.
90
В Верхней Силезии, согласно ст. 88 Версальского договора, должен был быть произведен плебисцит для выяснения желания населения входить в состав Германии или Польши. Совет послов не мог (самостоятельно разрешить вопрос о судьбе Верхней Силезии. Верхняя Силезия была занята польскими войсками под командой Корфанти; ввиду этого туда были посланы английские и французские войска. Лига наций разделила Верхнюю Силезию между Германией и Польшей и установила в ней временный режим. Решение Лиги наций, объявленное 20 октября 1921 г., было подтверждено польско-германским соглашением 15 мая 1922 г.