Дитя короля
Шрифт:
— Нет, — приподнимаю бровь. Лекарь прав, что-то с Ри и Тимом не так. — Он видел ее всего несколько часов. Это мы были с Дарой в лесу, лекарь остался снаружи, а потом он пошел нас спасать, и я не представляю, как ему удалось нас найти. Пара была у меня на виду, не могли они метку пары закрепить, такое бы я заметил. Разве так бывает?
Мантия шуршит по полу, а лекарь трет белоснежную бороду и качает головой, а потом внезапно поворачивается ко мне и спрашивает:
— А что он в откуп лесу дал?
Я застываю на пороге комнаты, руки уже гудят
— Эмилиан, что парень заплатил на выходе?
— Я не знаю, — целую Дару в висок и несу через комнату. Она странно тихая, смотрит на меня, будто боится, что растаю на глазах. — Тим не хотел выходить, не хотел оставлять Ри. Пацан вытолкнул меня, а сам остался, но потом что-то его втянуло в портал. Давай, завтра обсудим, Месс? Мы очень устали.
— Да, конечно, — он склоняет голову и договаривает: — Я только асману осмотрю.
Кладу девушку на постель и, пока старик считывает эфир матери и ребенка, брожу по комнате и не могу вырвать из головы мысли о Ри. Как ее спасти, как вытащить из черной ловушки? И что случилось на самом деле с этой парой?
— Все хорошо, — лекарь кладет ладонь на мое плечо, останавливая мой ход по ковру. — Дарайне нужна только ласка и немного воды. Нет, лучше много воды — все-таки эта Стихия у нее главенствующая. Эмилиан, поздравляю, у будущей королевы открылись все четыре дара, а еще, — Месс улыбается, — твой сын прекрасно развивается и очень активен. Растет сильный маг, как его родители.
— Спасибо, Месс, — отвечаю с трепетом. До сих пор помню, как мой мальчик толкнулся первый раз в животе Дары, а я радовался, будто ребенок.
— Эмиль, — лекарь озирается, ждет пока Дарайна тихонько пройдет в купальню, а затем шепотом добавляет: — Нам нужно переговорить. Это срочно.
— До утра подождет?
Лицо старика перекашивает, и он покорно кивает.
— Только до утра.
Глава 53. Эмилиан
В полутьме купальни мерцают блики от воды. Маруньи жмутся к стене, видимо, по приказу Дарайны.
Она стоит у края ванны из белого камня и смотрит в воду. На плечах нежно-голубой халат из муасса, и легкая ткань волнуется от сквозняка.
— Тим так кричал, — говорит девушка задумчиво. — Меня словно ножом резали, когда он кричал.
Подхожу ближе и обнимаю ее со спины.
— Мы поможем им обоим, я обещаю, — говорю, а голос дрожит и рвется хрипом, потому что у меня пока ни одной мысли, как это сделать.
— Мы себе помочь не можем, Эмилиан, — Дара тяжело выдыхает и немного поворачивает голову. — Ри сказала, что тяжелые эмоции о Марьяне вернутся. Мне так хочется избавиться от него, забыть, чтобы в моей жизни был только ты.
— Нельзя, — целую ее волосы, перебираю пряди и, опуская ладони на плечи, стягиваю халат. Ткань мягко ложится к ногам, а невеста тихо вздыхает и трется щекой о мое плечо. — Ты асмана, только магистр может память подкорректировать, но это опасно — можно вытереть и важное. Ты справишься, сможешь, научишься отделять его и меня. Я верю в тебя. Люблю…
— А если я не успею? — перебивает Дара. — Лес забрал наше время, — она поворачивается ко мне, и в ее упругий животик упирается мое каменное желание быть с ней всегда. — О, король, кажется, голоден? — грусть сменяется теплотой в голосе. Дара так сладко улыбается, что я млею и срываю рубашку одним движением, завязки и ткань трещит от моей силы, а по коже ползет приятное предвкушение. Откидываю в сторону штаны и не свожу глаз с обнаженной и красивой женщины — моей единственной.
— Ты успеешь, — шепчу, налетая на ее губы. Тяну к себе и неистово ласкаю горячий рот, будто боюсь, что этот сладкий миг может закончиться в любой момент. Так и есть. За сколько времени снова накопятся эмоции о Марьяне, сложно сказать. Обязательно будет новый рецидив, и нужно готовиться ко всему, а я еще не до конца разобрался с прошлыми иллюзиями. Кто мог на Дару кинуть такую петлю, кто мог усилить ее мучения? Кому это нужно?
Дара задыхается, но отвечает так жарко, что я на секунду отстраняюсь и всматриваюсь в ее лицо.
— Я хочу тебя, Эмилиан… — шепчет асмана и тянет за собой в воду.
— Драконица не выпорхнет? — говорю, когда девушка опускается в дрожащую лазурь, и нежная голубизна подчеркивает ее изгибы и темные вишенки сосков. С наслаждением веду по молочной коже. Собирая ее дрожь и трепет, приподнимаю волосы и перебрасываю светлые кудри за спину. Веду губами по шее, изучаю каждый участок тела моей невесты, прикусываю вершинки и выступы, дурею от ее ласково-тягучих прикосновений, что греют спину и, сжимая пояс, тянут меня к себе.
— Боишься? — ее голос слегка ломается, становится глубже, ниже, а в глазах вспыхивают огоньки, будто внутри прячутся маленькие маруньи.
— Научилась контролировать? — обвожу большим пальцем покрасневшие приоткрытые губы. Дара едва заметно кивает и прикрывает глаза, а когда снова смотрит на меня, радужка возвращает привычный зеленый цвет. — Дара, чем ты занималась на земле? Кем была?
— Муж, — она говорит спокойно, но еле ощутимо дрожит. Она трогает меня, шаря ладонями по плечам, спине, груди, заставляя пылать и мучиться от возбуждения, опускает руки ниже и сильно сжимает мои ягодицы, — ничего мне не разрешал. Я пропадала в саду, выводила разные виды роз, читала книги, слушала музыку, училась кулинарии. Все остальное мне было запрещено: никакого интернета, связи, друзей. Ничего. Он панически боялся, что я сбегу, что меня украдут. Больной человек твой брат. Неужели он всегда таким был?